Мы долго брели, любуясь диковинной растительностью и яркими красками насекомых и птиц, чей несмолкающий гомон стал нашим спутником.
– Какой же длины это строение? – не выдержал Президент.
– На сегодняшний день три тысячи сто пятьдесят два километра, – ответил Даниил. – Каждый день добавляем по два-три километра оранжереи, когда приток воды увеличится, сможем осваивать больше.
Президент проснулся, долго рассматривал свою спальню. Всё – таки, это был сон, но такой красивый, такой реалистичный. Он медленно прошёл в столовую и удивлённо замер, увидев на разрезанном апельсине пару больших ярких бабочек, а на столе лежал огромный цветок неизвестного растения, распространяя тонкий аромат. Он вспомнил, что подобные цветы видел в озёрах оранжереи.
Президент налил воды в объёмную стеклянную чашу и положил туда цветок. Тот резво развернул корешки, опустив их на дно ёмкости, и приветливо помахал ему лепестками.
В кабинет ввалился крупный мужчина.
– Вы по записи? – спросила я, разглядывая встревоженного посетителя.
– Нет, доктор, у меня девочка смотрит в стену и молчит, – он замолкает, ожидая моей реакции, – давно, – растерянно добавляет он.
– А девочка где?
– Дома. Думал спросить, вдруг посоветуете что?
– Где вы работаете, милейший?
– Ну, я этот… вольный художник, – отводит взгляд.
– Ясно, кулаками художества наводите, – вздохнула я, а он совсем смутился. – Девочку сюда ведите или оформите вызов на дом, завтра сама к вам приду.
– Ага, – здоровяк попятился, спиной открывая дверь, потом раздались торопливые шаги по коридору.
О том, что в центре для трудных подростков работает психолог, знали немногие. Обычно ко мне приходили по направлениям. На сегодня приём был окончен, и я уже собиралась домой, как вдруг дверь распахнулась, стукнувшись о стену, не иначе ногой открывали. Я обернулась, собираясь сделать выговор, на пороге стоял тот самый мужчина с девочкой на руках.
– Вы это… простите, что с дверью так вышло, не рассчитал, – потупился он.
– Вы девочку на диванчик посадите, – попросила я. Девочка на деле оказалась достаточно взрослой девушкой, но слишком истощённой. – Папаша, вы за дверью подождите, а мы поговорим, – видя его тревогу и нежелание уходить, подкрепила свои слова лёгким ментальным воздействием.
– У тебя глаза горят, как у Юльки, – мужчина глянул на меня, попятился к двери и вышел.
– Родители твои где? – спросила я у девушки.
– Вы же видели, – она кивнула на дверь.
– Ты же понимаешь, что он просто нянька и твоим отцом быть не может, слишком вы непохожие, – девушка только пожала плечами, откровенничать она не собиралась. – Юль, ты давно ела? – я достала из холодильника бутерброды, которые всегда держала для посетителей, и включила чайник.