Поэтому, когда впервые в жизни чьи-то глаза взглянули на меня по-иному, я сразу это заметил. Правда, сначала не особенно обольщался. Это был коммерческий поход по Приэльбрусью, куда меня взяли помощником руководителя и главным носильщиком (бонусы – бесплатные билеты, еда плюс символическая оплата). Как всегда в таком жанре, наблюдался естественный переизбыток женщин, отдыхающих от офисов. Тасина благосклонность могла быть продиктована спецификой условий, и не факт, чтобы она сохранилась бы после их смены. Однако на момент выхода из поезда на Московском вокзале она явно сохранялась. Я не смел требовать больших дивидендов от своей кратковременной мужской монополии, поэтому лишь скромно предложил довезти тасин рюкзак до дома. Я был уверен, что еще до порога квартиры ее заинтересованный взгляд потускнеет, и она будет радоваться, что в походе ничего мне не пообещала. Но нет – она сама попросила телефон, сама продиктовала свой, сама предложила выехать куда-нибудь в лес на ближайших выходных, и т.д. Приходилось признать, что это не ошибка. То единственное чудо, которое было приготовлено провидением именно для меня, наконец-то случилось!
Я переехал к Тасе быстро и естественно: в моей комнате в коммуналке, при всех ее хороших соседях, принимать девушку было неудобно. Мы для виду сказали друг другу, что я-де просто временно поживу у нее, пока не найду отдельную квартиру. Якобы я как раз намеревался этим заняться. Хотя было совершенно очевидно, что при моей сдельной работе по ремонту смарфонов снимать квартиру было бы слишком обременительно. Однако я никогда не променял бы свободу для двух полноценных походов в год на жалкий двухнедельный отпуск, который давала так называемая постоянная работа. Если бы не Тася, я до сих пор бы вечерами пил на кухне чай с двумя студентами, снимавшими в нашей коммуналке соседние комнаты. Поэтому со стороны моей переезд действительно выглядел как «он нашел девушку с квартирой», причем квартира в этом словосочетании – главное достоинство девушки. Но, хотя с квартирой все действительно замечательно сложилось, это было не так. Это не могло быть так, потому что, оглядываясь назад, я ясно вижу минуты, в которые я был совершенно, упоенно счастлив. Так что – нет. Наши знакомые судили обо мне немного неправильно.
А то, что Тася «от безнадежности решила удовольствоваться Тёмой», и вовсе в корне неверно. Она спокойно могла бы сохранить меня в качестве символического мужского начала, если нужно где-то показаться не одной. Это использование меня было бы совершенно необременительным, потому что многие так меня использовали. И ведь я даже не возражал. Зачем же нужно было притягивать меня так близко? Я могу дать тут только один ответ. Хоть он и слишком лестный для меня.