В те далекие времена (полтора года назад) я мало ее знал. То есть я знал, что на свете есть девушка 27 лет Таисия Сафимович, она объективно недурна собой, тратит много времени и ресурсов на приведение себя в товарный вид (покупка одежды, фитнес, ежедневное нанесение и смывание косметики), много и широко смеется белыми зубами и пока еще достаточно энергична, чтобы «разнообразить свою жизнь» (попытки йоги и связанная с ней тусовка, путешествия – и необязательно с пляжами, просмотр всех киноновинок – и не исключительно блокбастеров, походы на концерты каверов рок-классики – и не только респектабельного «Пинк Флойд». Она даже иногда читала что-то действительно стоящее, а не только Ошо. Эта девушка, вероятнее всего, предпочла бы пристроить себя к более престижному спутнику, чем я. Да и я, боюсь, с такой девушкой предпочел бы ограничиться вежливой болтовней «Вконтакте». Но дело в том, что та Тася, о которой знал только я – тогда она не равнялась той девушке. А она – почему она довольствовалась мной так долго? Неужели только потому, что не могла устоять перед моим чувством? Впрочем, это неважно, потому что в итоге все закончилось.
Постепенно моя Тася и та, другая, все больше сливались. Побыть с моей Тасей становилось невозможно: вторая вскоре являлась и вступала в свои права. Помимо глобального несоответствия идеалу, у меня обнаружились и мелкие недостатки. Например, я никак не мог закончить ремонт в двух комнатах. Собственно, я вообще ненавидел и боялся этого слова, но Тася запланировала, и отказаться было нельзя. Три месяца я клеил обои с черепашьей скоростью (зато, надо сказать, качественно), поэтому в итоге для остальных помещений были приглашены таджики. Правда, они справились быстро. Не хватило денег только на одну, дальнюю комнатку: она, к моей радости, была отложена на неопределенный срок, и поэтому пока что оставалась уютной. Судьбу стен и полов скоро повторила и мебель. Приземистые стеллажики, узкие кровати, письменный стол со столешницей, обтянутой крашеной тканью, и другие приятные вещи ее бабушки (квартира досталась Тасе по наследству) были безжалостно вынесены на помойку. Взамен их в «Икее» была закуплена новая мебель, после чего вся квартира, за исключением дальней комнатки, превратилась в оживший каталог. Наверное, эта реформа оказалась последней каплей для Таси. В новую красивую квартиру я не вписывался. Как я уже говорил, природа создала меня не слишком совершенным. Здесь же было сплошное совершенство, включая и саму Тасю. Кроме, повторяю, той маленькой комнатки – туда были стащены мои туристские вещи и книги. Мне удалось спасти от помойки несколько книг тасиной бабушки: так, я уверил Тасю, что за партитуру «Фауста» 1899 года издания можно будет выручить большие деньги. Особенно если подождать еще 50 лет.