Она разлила вскипевший чай, положив в чашки по пакетику. Вот эти пакетики я помнил – кажется, это я сам купил большую коробку «Липтона». Тася тогда еще заметила, что не стоило покупать всякую ерунду, и на следующий день принесла что-то подороже и получше. Потому-то «Липтон» все не кончался – его пил только я, чтобы не тратить на себя тасины запасы. Почему Тася перешла на «Липтон»? У нее плохо с деньгами?
Она села и схватилась за чашку, явно не зная, куда деть руки. Прямая спина, как будто первый раз в гостях. И села на краешек табуретки. Напряженно смотрит в стол, пытается улыбаться, иногда быстро вскидывает на меня глаза – надеясь, что я не увижу. Я развернул все емкости, которые прилагались к суши – всякие там имбири и васаби, и придвинул все поближе к ней.
– Ты бери. И в соус макай.
– Спасибо. – Она послушно сунула одну «сушинку» в соевый соус, откусила и стала жевать.
– А я вот в поход сходил. На Алтай.
– О, Алтай! Там, наверное, здорово.
– А ты разве забыла? А ведь говорил тебе, что еду на Алтай. Ты еще алтайского меду просила привезти. – Это был мгновенный экспромт. Она не только не просила меду, но даже не спрашивала меня, куда я на этот раз еду.
– Ах да, да. Действительно, просила. Но, наверное, это было не очень удобно – везти мед так издалека?
Так-так-так. У нее потеря памяти? Я снова подумал о Николае. Ну да. Богема. Чертов декаданс. Неизвестно откуда взялся и неизвестно чем занимается. Чем он угостил ее?!
– Тася. – я строго посмотрел на нее, и она испуганно подняла глаза. – Ты помнишь, как меня зовут?
Она замерла и зажмурилась. Затем открыла глаза, видимо, совладая с собой, и через секунду сказала:
– Простите меня. Я вам все объясню. Тася … пустила меня пожить, пока она в отъезде. Я … я просто не была готова к вашему приходу. Я говорю глупости… – Она-чуть-чуть осмелела, будто бы у нее созрел какой-то план. – Но это только потому, что я испугалась, что вы мне не поверите.
– Чему не поверю?! – я по-настоящему испугался. Похоже, она не прикидывалась. Она правда считала, что Тася – это кто-то другой!
– Что Тася действительно меня пустила пожить. Я не знала, кто вы, а когда вы назвали меня Тасей, совершенно машинально не стала вас поправлять…. Но теперь я понимаю, как глупо это выглядит. Раз вы ее знаете, то, разумеется, вы прекрасно знаете, что я – это не она…
Это звучало немыслимо, но в то же время какой-то частью сознания я уже был готов с ней согласиться. Кроме, так сказать, схемы внешности, у нее с Тасей было мало общего. Тася так не говорила. Никогда. Никогда так не строила фразы, не использовала такие слова. Даже такие мысли и эмоции. Был ли ее голос тасиным? В целом, в плане высоты, громкости – да. Но так как интонации были совершенно иными, то можно сказать, что и голос стал другим. Теперь я не мог сказать наверняка, ни что такое тасина внешность, ни что такое тасин голос. Привычные категории рассыпались в одну минуту. Передо мной было существо, чьи