Я обдумывал все это, параллельно задавая НТ разные сочувственные вопросы – как, должно быть, ей тяжело было остаться совсем без еды, без дохода, друзей и т.п. Но надо всем этим витал в воздухе главный вопрос, которого я не задавал. «Остаться без всего» означало, что это все – еда, друзья, доход и все остальное – должны были когда-то у нее быть. Так где же они? Что она о них знает?
Я не заметил, как переусердствовал – но уже было поздно. Мысли, которые я сам невольно вытащил из глубокой бездны, поднялись на поверхность. Я видел, как взгляд ее потемнел, она принялась теребить колени, ерзать на стуле. Я пытался заглушить эти мысли – болтал о малозначительных вещах, расспрашивал про содержимое заброшенного дома на Седова и про ночные бдения во дворе. Она односложно отвечала, иногда невпопад, словно оглушенная внезапным открытием. И я понял, что заслонка прорвана. Лавина вот-вот хлынет. И я бросился наперерез потоку, чтобы успеть выдернуть ее прежде, чем он ее раздавит.
– Тася, скажи мне, пожалуйста (давай на «ты», если ты не против) – ты помнишь, как тебя зовут? Как тебя звали до того, как я решил называть тебя Тасей?
Она беспомощно молчала.
– Ты этого не помнишь? Не знаешь?
Ни слова.
– Не беспокойся, Тася, тут нет ничего страшного! (Я пытался говорить очень быстро). Такие потери памяти случаются. Должно быть, это временное.
– Да, да…
Как она благодарна за спасительный круг! Ей нужно придумать новую историю, в которую она поверит.
– Кто твои родители? Чем ты занималась до того, как оказалась в съемной комнате в общаге? Где ты жила раньше? Где училась? Наконец … сколько тебе лет?
Я заметил, что она будто бы шевелит губами – видимо, повторяла один за другим мои вопросы. Наконец, она внимательно посмотрела на меня и проговорила:
– Я ничего не знаю. Умоляю тебя, помоги мне.
Я понял, что ее ужас достиг того крайнего предела, когда сил на внешние его выражения не остается. И дальше может быть остановка всего. Я встал, шагнул к стулу НТ и сильно-сильно обнял ее за плечи. Не отнимая рук от колен, она уткнулась мне в живот. Я думаю, она мечтала бы в этот момент заплакать. Но не могла. Я обнимал ее, повторяя, что во всем виноват Николай. Что это из-за него она ничего о себе не знает. Что он просто «стер» воспоминания. Я встал на колени, чтобы НТ было удобнее положить голову мне на плечо – она наконец-то начала плакать.
– Наверняка у тебя есть родители, дом, интересная счастливая жизнь… Пожалуйста, не плачь. Этот негодяй похитил тебя и ставил на тебе свои гипнотические опыты… Это несомненно. Но ты не думай – мы всех найдем. Твоих родителей, твой дом. Ты все увидишь и сразу вспомнишь!