– Дорогой, – перебила Оливия.
– В чем дело? Пусть говорит, – возразила Кларисса.
– Я слышал, как кто-то ходит за дверью, – неуверенно договорил Генри.
– О, – Кларисса рассмеялась, – это крысы! Проклятые господни создания, обреченные вечно существовать в тени мира. Мы с Викторией уже устали их травить. Плодятся, как люди, – улыбка сошла с ее губ. – Виктория. Будь добра, вечером обследовать кладовую. Возможно, следует разложить свежую порцию отравы.
– Хорошо, Кларисса, – ответила женщина.
– Я могу помочь, – предложил Генри.
– Не стоит, спасибо, я справлюсь, – сказала Виктория и вышла из столовой.
– Если завтрак окончен, мы можем пройти в галерею, – снова загадочной улыбкой улыбнулась хозяйка дома, – я люблю там бывать.
– В этой комнате вся наша семья словно оживает, – сказала Кларисса, горящими от восхищения глазами рассматривая портреты в галерее.
– Меня очень впечатлил этот портрет, – Генри подошел к полотну, на котором была изображена женщина, очень похожая на его избранницу.
– О да, Оливия…
– Оливия? – удивился он.
– Да, Генри, – сказала Кларисса, глядя на портрет, – в нашей семье принято давать детям имена в честь родственников. Твоя невеста была названа в честь этой Оливии и, никак по проведению, оказалась так сильно похожа на нее.
– Кем она ей приходится?
Это старшая сестра моей бабки, то есть Оливии она приходится троюродной прапрабабкой, – ответила Кларисса.
– Приходилась, – поправила ее Оливия, что лениво сидела на маленьком диванчике, продолжая пить кофе, – приходилась, тетя.
– Да, приходилась…
– Как же все сложно и запутанно, однако – поразительное сходство, – снова восхитился Генри.
– Да, разница лишь в том, что Оливии на портрете – ей около сорока лет, а твоя Оливия юна и свежа и излучает собой красоту и молодость!
– Тетя Кларисса, – прекрати, – буркнула девушка, ставя пустую чашку на блюдце, – а ни то я решу, что ты мне завидуешь!
– Конечно, родная моя, я отчасти завидую тебе, – улыбнулась Кларисса, – но, ты же знаешь, ничего злого моя зависть не несет. Глядя на тебя, во мне оживают миллионы воспоминаний о былом времени…
– Я уверен, что не запомню каждого вашего предка, что изображены здесь, – рассмеялся Генри, – но, раз в вашей семье принято называть в честь родственников, я жажду увидеть на портрете Клариссу первую!
На лице женщины появилась осторожная, печальная улыбка.
– Да, есть такой портрет, – сказала она и сделала несколько шагов. – Вот…
Она остановилась у портрета молодой девушки, которой на вид было не больше семнадцати-восемнадцати лет. На ней было синее платье с открытыми плечами и декольте, по краю которого лежали темные цветы. На тонкой, белой шее висело изящное ожерелье с мелкими блестящими камнями. Улыбка была милой и невинной, щеки румяны, глаза голубые. Часть желтых, как солома, волос была подобрана золотым гребнем на макушке, а длинный, вьющийся локон спускался по левому плечу и лежал на груди девушки.