Он вышел во двор. Свежий ветер, что дул из леса, стремительно наполнил легкие свежестью, оставив в носу приятный аромат хвои. Генри присел на ступеньки и выключил фонарь. Все, что он видел перед собой, было прекрасно. И это «прекрасно», наверняка, разглядел бы не только художник, но и простой человек.
На какое-то время Генри стало очень спокойно. Оливия была права – ему необходимо уединение. Нет, он не хотел дочитывать «Портрет Дориана Грея» просто потому, что он никогда особо-то и не любил читать! Он не хотел выслушивать рассказы Клариссы о ее многочисленной покойной родни, и наплевать на не состыковки а датах. Ему было хорошо теперь, здесь: во дворе огромного старого дома, стоящего в центре древнего леса. Он – художник, и сейчас он любуется красотой ночи. Возможно, он когда-то по памяти нарисует то, что видит сейчас. Но лишь по памяти, задерживаться или возвращаться сюда он не хочет.
– Генри, – услышал он. Генри никак не отреагировал, потому что, он был уверен, что это ему лишь показалось, ведь лес шумит, листва шелестит на ветру. Шелест… Может и вправду не было никакого платья, лишь шелест листвы… Но откуда в доме ветер?
– Генри… – зов повторился. На этот раз сомнений не было, Генри услышал свое имя.
– Кто здесь? – он встал на ноги и включил фонарь. Ему показалось, что голос позвал его в третий раз. Генри стал светить в разные стороны, но никого и ничего не замечал. Он спустился со ступеней, прошел немного вправо. Сделав несколько шагов, он остановился, как вкопанный. Фонарь был слабым, но он смог осветить темную женскую фигуру, на которой было надето пышное (наверняка, черное, подумал Генри) платье. Женщина стояла недалеко от домика, в котором жила Виктория. Она просто стояла: ровная осанка, руки сложены в замок на уровне живота, волосы подобраны. Женщина находилась на расстоянии примерно ста метров от Генри и не шевелилась.
– Я видел ее, – тихо себе под нос произнес Генри, – я видел ее. – Абигейл? – сказал он громче.
Женщина развернулась и пошла в сторону небольшого домика. Генри молча светил ей вслед, пока она не скрылась в деревьях за домом. Он знал, что за ними находится, и почему-то ему казалось логичным, что женщина ушла именно туда.
В доме Виктории загорелся свет. Она подошла к окну, держа в руках свечу в подсвечнике, отодвинула занавеску. Генри смотрел на нее, а она на него. Это длилось несколько секунд, а потом она задернула штору и задула свечу.
«Я никому ничего не расскажу, – подумал Генри, глядя то на дом Виктории, то вслед женщины в черном платье, – или сочтут, что я псих, или, если они знают обо всем, только высмеют меня».