Я не стал дослушивать её покаянную речь, а, собравшись с силами, рывком поднял её и потащил в комнату. Доковыляв до дивана, мы как подкошенные рухнули на него, и, уже отключаясь, сквозь ватную пелену, облепившую мозг, я услышал шепот Эли:
– Ты сволочь, Джем, ты такая же сволочь, как и я… Но мне кажется, я тебя люблю,– и тут же провалился в черный колодец.
Змеиное шипение телевизора наждачкой терануло по ушам, и, открыв глаза, я несколько минут бездумно пялился на миллиарды черных и белых шариков, изнутри бомбардирующих экран. Было самое начало четвертого, и похоже, что дождь на улице наконец-то прекратился, лишь редкие капли с навязчивой периодичностью ударялись о железный карниз. Через открытую форточку в комнату врывался прохладный влажный ветер, наполняя ее тем неповторимым ароматом, который присущ только северной осенней ночи. Эля, совершенно голая, сидела на полу, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, не замечая никого и ничего вокруг, словно в каком-то трансе. И вдруг стало до того тоскливо и тошно, что захотелось прямо сейчас умереть. Я даже сам поразился, насколько это желание было искренним.
Тупик, окончательный, безысходный тупик… Мне никуда не уйти, не вырваться. Да, я могу разрабатывать планы бегства, могу предпринимать какие-то действия, могу даже получать помощь других людей, но все это бесполезно. Бесполезно и бессмысленно потому, что я бегу от самого себя, и этот побег изначально обречен на неудачу, потому что я не в силах заставить себя отвязать веревку… И мне остается только умереть в этой тюрьме… Все предельно ясно… На самом деле я давно уже труп, во мне не теплится жизнь и я, как зомби, существую лишь на подпитке извне. И мне уже никогда не стать прежним, даже если и удастся уехать, скрыться из страны. Да какая разница, где быть, как быть и кем быть, если за жизнь считать смерть? Я мертв, мне только кажется, что я живу, а за меня это делает наркотик– на самом деле это он живой. Маленькая прозрачная тварь, похожая на воду, ныряет в кровь, несется по венам, сжигая их огненным хвостом, и добирается до мозга, завораживая его своей волшебной красотой. Тысяча и одна ночь… Ремикс арабской сказки… Очарованный ум засыпает, а эта маленькая тварь живет за него, любит и ненавидит, милует и убивает, думает, говорит, действует, а он всего лишь биомасса, среда её обитания. И выпустив ее, уже нет возможности избавиться от этой твари, потому что она– порождение самого дьявола, воплощение его духа. С каждым новым уколом мы впускаем в себя все новые и новые его частицы, и постепенно он заполняет нас целиком.