– Тогда тебя арестуют вот эти господа, – Джон чуть дернулся на стуле, видимо, вынырнув из своих дум.
– Арестовывать того, чьи парни повязали очень опасного зверя прямо в логове – не глупи. – Царев снял с плеча рацию. – Стоит мне отдать приказ, и никто моих парней не остановит.
Дураков встал, вышел из-за стола. Оба Ивана были одной комплекции, хотя черная ряса частично скрывала фигуру одного из них.
– Эти господа могут тебе просто не дать…
Царев нажал на кнопку рации. Он посмотрел на Эда и состроил гримасу наигранного недоумения. Дураков провел рукой по волосам, но промолчал.
– Это все очень весело, – подал голос Джон, – но дайте нам сделать свое дело, и разбирайтесь между собой сколько хотите.
– Тише, Джейкоб, дай начальнику подумать. – Царев облизнул губы.
– Что ты хочешь, Вань? – вздохнул Дураков.
Царев шмыгнул носом, наклонил голову, прищурился. Все эти движения он выполнил демонстративно, как бы непринужденно, видимо, пытаясь скрыть порывы гнева. О да, Эд чуял злобу, что Царев искусно прятал где-то внутри. Учуял ее еще на лестнице, но только сейчас понял, что́ это.
– Перевода, Вань, – улыбнулся воин.
Дураков побледнел. Вид его сделался ошарашенным, немного потерянным. До Эдварда донесся запах кисловатого пота. Он внимательно посмотрел на начальника отделения – странная реакция на желание конкурента уйти подальше.
– И куда ты хочешь переводиться?
– Куда-нибудь за Урал. Например… – Царев почесал шею. – …Новосибирск. Нет, лучше Красноярск. Да, Красноярск.
Иван в рясе не стал уточнять, вместо него это сделал Джон:
– Почему Красноярск?
– А сам-то как думаешь? – поморщился Царев. – Да отсюда подальше. Достал меня этот чернец. Мы с ним собачимся уже лет сто, да так, что глянь, чего натворили. Упустили зверюгу прямо из-под носа, и он четверых задрал. А вот этот не дал мне сразу с ним разобраться…
– Я не дал тебе заниматься самосудом, – пробормотал Дураков. – По правилам Управления…
– Я знаю, что мы должны делать по этим чертовым правилам…
– Не впутывай черта.
– Да хрен с ним. Эти вот гады спустя пять месяцев только явились. Зачем было их ждать, а? Четверых пес задрал.
– Есть правила…
– Четверых! – рявкнул Царев. – Четверых, мать твою! – Он весь собрался, засопел. Вот и показался давно копившийся гнев, резко, как положено. – Мне перевод все эти годы не давали, потому что я тут полезным был, на все окружные регионы затычка. Но это, Дурак, это же настоящее преступление. А меня еще носом тычешь, будто я виноват. – Он скрипнул зубами. – А я говорил, что случай особый, говорил, что нужно действовать сразу, а то пропадет. Но правила эти гребаные тебе важнее жизней. Достало меня, Дурак, и ты, и все это. Так что либо ты бумажку о моем переводе подписываешь, либо я сейчас отдам приказ, и сам переведусь.