Все вышли из машины. Максим глубоко вдохнул свежий осенний воздух и побрёл осматривать окрестности поляны. Перед ним стоял настоящий лес, с буреломом, кучами старых веток, молодой порослью. Лес, в котором между деревьями растёт постриженная трава, нет никаких ям, кочек, старые и гнилые деревья спилены – это не лес, это парк в центре города. Настоящий лес вот он.
Водитель обошёл экипаж и раскрыл скрипучие грузовые двери:
– Господа, прошу, выгружайтесь. – Он указал внутрь кузова.
Внутри было темно, но рассмотреть содержание вполне возможно. Ковёр, свёрнутый в рулон и десяток деревянных ящиков. За пару минут всё это богатство оказалось на пожелтевшей траве, усыпанной листьями.
– Нам на этом лететь? – брезгливо спросил Мартын, указывая пальцем на поеденный молью и местами выцветший ковёр с цветочным орнаментом, возле которого стояла куча разноцветных ящиков.
– Так точно!
– Оно летать-то будет? – спросил водителя Фиалковский.
– Так точно, господин Кац, заверил, что да. – Раз сам антиквар Кац заверил, то конечно. Дружинник встал с пола кузова, на котором отдыхал после разгрузки, и пошёл в сторону кабины. – Я, с вашего позволения, поеду…
– Езжай, куда хочешь! – неопределённо махнул на него Мартын. – Ну, и как это работает? – спросил он уже своего начальника, смотря на него снизу вверх и щурясь от яркого осеннего солнца.
– Чёрт его знает! Сейчас будем разбираться…
Рулончик (длиной метра четыре и толщиной в полметра) мирно лежал на траве, с ближайших деревьев на него уже успело упасть несколько сухих листьев. Максим попробовал раскатать ковёр, так как помнил из сказок, что на ковре вроде как летают сидя… Но рулон не поддавался, как будто был зашитым. Мартын обратил внимание на один из ящичков. Узкая коробка в длину не больше метра, сколоченная из покрашенных темно-зелёных досок, и двумя тугими застёжками. На крышке приклеена пожелтевшая бумажка с надписью: "Ковёр-самолёт. Модель – Шайтан-603. Год выпуска – 1603". Внутри оказалась обыкновенная выбивалка для ковров, плетённая из лозы, кроме неё там валялись несколько тонких книжечек. Мартын тут же схватил чистящий инструмент и стал бить им по воздуху, представляя невидимый ковёр, который он пытается выбивать:
– На фига это? Нам что чистить его ещё что ли? – досадно спросил кот, и со всей дури хлопнул по ковру, выбив при этом значительное облачко пыли.
– Апчхи! Блин, Мартын, ты что творишь? Апчхи! Его лет двести не выбивали. Апчхи!
Ковёр, неожиданно для всех (Максим даже перестал чихать), стал увеличиваться в размерах. Меньше, чем через полминуты, вместо тонкого рулона, на поляне возникло толстенное бревно, разукрашенное восточным орнаментом. Длина точно такая же, под четыре метра, а вот диаметр увеличился раза в два или три. С торцов он всё так же был закрыт, а с боков на нём прорезался десяток круглых иллюминаторов, и упавшая дверка, приглашавшая пройти внутрь, о чём намекает золотистая надпись на получившейся дорожке: "Велком!".