– Не расстраивайся, все нормально, – произнес Грэг, пытаясь его утешить. – Мы уже с этим сталкивались. Тут ничего не бывает просто. Только это… не разбивай ящики и бочки, ладно? И ты, Элли, тоже. Ломайте только одну сторону, и только настолько, насколько необходимо.
– Думаешь, что они нам могут понадобиться? – удивленно спросила Элли.
– Не знаю. Я теперь вообще слабо понимаю, что происходит. Поэтому вдруг… в общем, лучше не ломать.
– Окей, согласна, – ответила Элли. Дэннис активно закивал головой, выражая свою поддержку плана Грэга.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он закончил вскрывать все предметы с его стороны стены. Он знал только то, что его пятки стали болеть так сильно, что теперь он вынужден был ходить на носках. Боль появилась уже после пятого или шестого ящика, но почти невыносимой она стала после первой бочки. Из-за ее высоты он не мог поставить ее вертикально – его руки не отличались наличием мышц. Поэтому он вынужден был ставить ее горизонтально. Однако округлая форма бочки сильно усложняла процесс – она то и дело норовила куда-нибудь откатиться, из-за чего удары ногой часто получались смазанными и не приносили дереву никакого вреда. Чего не сказать о самой пятке. Однако, слыша регулярный треск дерева с противоположной стены, Дэннис брал себя в руки и продолжал работу.
В процессе вскрывания предметов он питал все больше симпатии к Элли, которая занималась таким же делом, как и он. «Таким же сложным делом», – подчеркивал он про себя. Теперь он это понимал. Но насколько сильнее повышалась его симпатия к Элли, настолько сильнее росло презрение в отношении Грэга, который, в отличие от их тяжелой работы, только и делал, что щупал стены. Дэннис находил эту работу не просто тупой, но еще и очень легкой, что раззадоривало его с каждой секундой. Но он молчал. Он привык молчать.
Отбросив последний ящик в середину комнаты, где теперь у них находилась небольшая гора деревянных предметов, он наконец выпрямился и глубоко вздохнул. По его лбу бежал пот, а вся майка вымокла насквозь, из-за чего к ней прилипло еще больше грязи. Даже штаны, и те были довольно мокрыми, о чем можно было заключить, лишь посмотрев на их вновь приобретенный окрас – как шкура у далматинцев.
Элли отстала от Дэнниса на четыре ящика, что пробудило в нем прилив гордости. Ему было не важно, что он соревновался с женщиной. Для него было счастьем победить в любом состязании.
Наконец, когда она закончила через несколько минут, то первым делом посмотрела на Дэнниса. Тот отрицательно помотал головой. Она ответила ему тем же.