— Может, валерьяночки?
— Не юродствуй. Это слишком серьезно, когда вместо скачек — тебе хомут на шею. И плуг на три лемеха сзади. Паши, Захар. И только потом понимаешь — паши, не паши, а впереди-то одно только. Скотомогильник. Копыта откинешь, тебя сволокут и забудут. Вот и стоишь, варежку отвесив, и изумляешься: а куда жизнь делась? Да и была ли она?
— Вас пожалеть?
— Ты себя пожалей. Себя не пожалеешь, кому ты нужна?
— Что дальше? Совещание, конечно.
— Нет. С твоего позволения я… по производствам пройдусь, с народом потолкую. Только, извини, без тебя. Без непосредственного начальства народ как-то откровеннее.
Я киваю почти сочувственно:
— Я вас понимаю: когда не нужен — быдло, когда нужен — народ!
…Серафима, с трудом сдерживая брезгливость, сопровождает обычное вхождение начальства в производство. И даже раздает Кочету и сопровождающим лицам картонные тарелочки, с которых они дегустируют образцы продукции. Кочет жует и возглашает с преувеличенным и почти льстивым восторгом:
— Да… хороша… хороша ветчинка. Что значит наше, отечественное. А как с ассортиментом, Серафима Федоровна?
— Расширяем. Согласно вашим указаниям… — цедит сквозь зубы она.
— Товарищи, минуточку. Я тут хочу кое-что уточнить. По поставкам…
Он, подхватив под локоток, отводит ее в сторону, понижает голос:
— Да ты хоть улыбочку-то сделай. Ты чего на людях морду от меня воротишь?
— А ты не догадываешься? Козел!
— Я тут задержусь? На вечерок?
— Мимо. Не будет тебе больше вечерков.
— Не пожалеешь?
— Жалелочка закрылась.
— Как хочешь. Есть дела важнее. Обстоятельства резко изменились, Серафима. Я ведь тоже — не сам гарцую. Под седлом хожу. На меня страшно жмут. Со всех сторон. Склады в Астрахани забиты иранским табаком, который просто некуда переправлять. В Подмосковье накрыли типографию, которая гнала нам фальшь-упаковки. Поставки оптовикам сорваны почти по всем регионам. Накрыли большое производство под Пензой. Потери страшные. Нужно немедленно пускать цех.
— Это ты его закрыл.
— Поторопился.
— Обделался.
— Ладно. Пусть так.
— Вообще-то лихо ты… выкрутился. С этим… Лазаревым. И как же это вы его? Сумели?
— Ты ошибаешься. Есть заключение комиссии: остановка двигателя.
— Это ты другим пудри мозги. Что-то слишком вовремя он остановился. Как раз когда у тебя задница дымилась. Да что там задница? Ты же уже за рубеж драть собрался.
— Мне немедленно нужен твой отец.
— Не смеши. Откуда я знаю, где он?
— Ну помоги мне. Черт бы тебя!
— И не подумаю.
— Смотри, Сима. Я-то что? А вот он тебе не простит.
Она долго раздумывает:
— Ладно. Черт с тобой. Только хвоста за собой не приведи.