— Уже не могу. Ломать — это твое дело, а я человек подневольный… мое дело — хранить тебя, как приказано. В неприкосновенности. Я против приказа не попру. Пивка хошь?
Зюнька яростно хлебает пиво и отшвыривает бутылку:
— Вы ж даже мутер не охраняли, когда она судьей была. И мы тут с нею жили…
— Сравнил. Тогда любой мог на четвереньках из любой забегаловки через весь город без ущерба для здоровья проползти.
— Слушай, майор Лыков… А ведь новые погоны твои мы так и не обмыли. Пойдем, что ли? У меня там в холодильничке есть… Жареху сварганю…
— Не положено, Зюнь. На мне ж теперь весь горотдел. Сейчас ребята подъедут… Для инструктажа… А у нас с тобой пир!
— Ну как хочешь. Бывай, майор.
— И ты — будь.
На площадке Зиновий не находит под ковриком ключ от дверей и обнаруживает, что дверь не заперта.
Ухмыляясь, он входит в темную переднюю и шепотом спрашивает:
— Эй, ты где тут?
Кто-то, игриво хихикнув, из-за спины закрывает ему глаза ладонями.
Зиновий нащупывает руки и гадает:
— Ленка? Нет, Томка! Точно, Томка. Опять ключ под ковриком нашла?
— Ну и сволочь же ты! Какая я еще тебе Томка?!
От мощной плюхи парень отшатывается, а получив коленом между ног, просто скручивается на коврике под дверью.
Щелкает выключатель, и перед Зиновием предстает именно она — этакая тигрица в халатике цвета лососины, который вовсе не прикрывает ажурное секс-белье в бантиках и резиночках, той самой расцветочки мозолей на заднице любой павианихи во время течки, которая убойно действует на любого же обезьяна.
Только дурак не поймет, что Ирка в полном порядке и готова к самым изощренным любовным схваткам.
Впрочем, она не столько оскорблена, сколько умело играет смертельную обиду. И, закрыв лицо руками, исторгая слезы, бросается в глубину квартиры. Щеколдин, потоптавшись и швырнув на пол рыбу, идет вслед за нею, включая по дороге свет. Через гостиную, где накрыт праздничный стол, в спальню.
Где, уткнувшись лицом в подушки, истово рыдает Горохова Ираида.
— Господи-и-и… Тут ночей не спишь и близко к себе никого не подпускаешь… Думаешь, думаешь, ну как же он там?! А он… Кобель проклятый!
Зюнька остается стоять в дверях, явно оставляя себе пути для отхода и драпа.
— Кто тебя впустил? Как ты сюда пролезла, Ираида? — растерянно спрашивает он.
Ирка вздымается и идет на него напористо и неустрашимо:
— Я сама себя впустила! Я не пролезла! Это пусть кошки твои драные пролезают! А я жена… Я к мужу пришла!
— Ты что? Очумела?! К какому еще мужу?!
— К единственному. Других не было… нету… и не будет!
— Слушай, что тебе надо? Деньги, что ли?