— Чё-ё?! — показательно обиделся Купчик. Он бы еще, судя по настроению, посидел, почесал язык, попивая кофе и глазея на Александру в неглиже.
— Ничё-о! Дверь закрой с той стороны! Купчик вздохнул.
— А я ей кофе принес.
— За кофе спасибо. Все, иди!
Купчик ретировался.
Александра зашла в ванную. Открыла воду, отрегулировала напор и встала под душ. Теплые тугие струи обрушились сверху на тело, смывая пот, запахи и ощущение сонной вялости, принося радостное пробуждение всему организму, лаская кожу. Александра подставила лицо — струи застучали, делая точечный массаж. Как хорошо. Как ей Ли? Купчик взволновался, донжуан недоделанный. Все знали в управлении, что Серёжа Ли на нее периодически западает, когда они пересекаются. Ну, пусть западает, молодым мальчикам это свойственно, это нормально. И ей плюс — никто из мужиков не может устоять перед ее красотой, перед ее колдовскими чарами! Она эдакая красная тряпка для всех этих бычков. В работе должен присутствовать азарт. Мужикам нужен стимул. Приказ приказом, но поощрительные взгляды от красивой начальницы тоже очень и очень стимулируют! Флирт работе не помеха.
Из динамиков рвала душу песня про осень. Вокруг были грязь, слякоть, непогода, но настроение было не осеннее — все-таки весна. Сергею казалось, что эта музыка, как никогда, подходила к бушующему вокруг ненастью. Он вел араховскую «приору». Дворники еле успевали слизывать с лобового стекла наплывы воды. Перед этим он прямо сказал напарнику:
— Лёнчик, мне надо побыть одному. Свести концы с концами.
— В такой дождь пойдешь на улицу?
— Надо. Мозг гложут злые мысли.
— Держи ключи от машины. Езда под дождем успокаивает и вносит в мысли ясность.
И вот он ехал, наугад делая повороты, ехал куда глаза глядят, положившись на интуицию. Хотелось поразмышлять, разобраться в накопившихся происшествиях. Попытаться разложить груду в хаосе нагромоздившихся событий по полочкам. За несколько дней столько всего. И опять нить расследования грозила ускользнуть в пустоту. Даже ускользнула. Это как на рыбалке. Леска вот-вот оборвется из-за предела натяжения, и ты это понимаешь, но еще держишь ее в пальцах, только все уже ясно, а там, в мутной глубине, бьется что-то живое, сильное и большое, значительно большее, чем ты ожидал, начиная ловлю, и неумолимо натягивает леску сверх предела ее прочности, и леска скользит по коже пальцев, продавливает ее, принося боль, почти прорезает, и ты, хотя еще чувствуешь пойманную рыбину, уже не удержишь, и понимание этого наполняет тебя отчаянием и безысходностью от бессилия…