– Ну, раз «почти» – приступим к делу, – хватка ослабевает. Я выдергиваю пальцы и незаметно принимаюсь их массировать. Назло он это делает, что ли? Уже третий раз! Так ведь и без пальцев остаться можно. – А может, продлить передышку хочешь?
– Да нет, я в норме, – неудобно все-таки: приняли, будто родного, хлеб-соль, картоха с мясом, природа, хряк, будь он неладен…
– Тогда не будем откладывать. – Мужик отступил в сторонку и указал широким жестом на распахнутую настежь дверь. – Пр-рошу!
Делать нечего. Повесив плечи, плетусь в тесную кухоньку и усаживаюсь за стол, на котором стоят две чашки и алюминиевая кастрюля с исходящей паром картошкой. У плиты колдует хозяйка дома баба Валя. Добрейшей души человек, хотя и крайне назойливая, с изрядной долей занудности. Зато готовит – м-м-м, закачаешься!
– Ох, мучитель ты Степка, – оборачивается баба Валя, опуская деревянную лопатку, которой она любовно помешивала фырчащее в сковороде мясо. Над сковородой клубами вздымался ароматный пар, истаивающий под дощатым потолком. – Куды ж это годится: не емши, не отдохнумши – и за дела?
– Ну что вы! Все нормально, – отмахиваюсь я, но меня выдает подергивание носа, принюхивающегося к еде.
– По ходу дела, баб Валь, перекусим. – Степан усаживается напротив меня, скрипнув табуретом, закидывает ногу на ногу и важно упирается локтем в покрытую цветастой клеенкой столешницу. – Дел уйма, а времени ни на что не хватает.
– Глупости энто, а не дела, – отмахивается баба Валя лопаткой. С лопатки срывается приставший к ней квадратик лука и заканчивает свой короткий полет на переносице Степана.
– Баб Валя, – хмурит брови Степан, брезгливо откидывая пальцем лук.
– А чего? Не так что ль? Вояки, тоже мне!
– Баба Валя!
– Да уж семьдесят годков Валя. А вас уж десяток из их знаю, а воз и ноне там. Тожить мне, лебедь с раком, – фыркает бабка.
– Чем-чем? – переспрашиваю я. На меня нападает веселость, вроде как маленькая месть «бобру».
– Грм-м! – Степан хмурится еще больше. Лохматые брови топорщатся, словно иглы у дикобраза. – Ты тоже так считаешь? – оборачивается он ко мне.
– А чего сразу я? – мне с горем пополам удается придать лицу невинно-отстраненное выражение. – Между прочим, я вообще о вас ни слухом, ни духом. Только от винтокрылого орла и слыхал.
– От кого? – удивляется Степан, возя пальцем по нехитрому узору клеенки.
– Да от дрона, от кого же еще! Он мне вашим «бобром» весь мозг уже выел.
– Грм-м, – удивление Степана сменяется растерянностью.
– А чего? Разве не так? – ох, много болтаю, но чувства прямо-таки распирают меня.