– Слышал, – горестно вздохнул Садык, с печалью глядя на то, что осталось у него от урожая.
– Как только он будет здесь, я передам ему твое зерно, а мулла уж точно замолвит за вас словечко перед всевышним.
– Не знал, что Аллах такой мздоимец, – раздался голос за спиной Нури.
– Это кто тут такой умный? – обернулся сборщик налогов, сдвигая брови, но тут же разгладил свое чело, чуть присев. – А, ходжа! А я-то думал…
– Мне кажется, Садык сам в силах решить свои отношения со всевышним и новым муллой.
– Ой, ходжа, плохому их учишь, – осторожно погрозил пальцем Нури. – Смотри, как бы худо не было.
– Вам, мне или мулле? – усмехнулся Насреддин в ответ. – Все-таки, скорее, вам, Нури, так как вы теперь не сможете полночи заснуть из-за упущенного.
– Острый у тебя язык, ходжа, нехороший, прямо скажем. Я же по-дружески хотел ему помочь. – Нури состряпал физиономию, будто собрался пустить слезу, но, видимо, передумал.
– Хотел волк с ягненком дружить. Вы уже закончили, почтенный Нури?
– Да, пора мне, – засобирался сборщик налогов дальше, все время косясь на ходжу. Здесь ему не удалось урвать лишнего – удастся в другом месте.
Но поживиться в тот день Нури не удалось нигде. Ходжа будто преследовал его, появляясь всякий раз в самый неподходящий момент у следующего поля и с ухмылкой наблюдая за кривящим от досады лицо сборщиком налогов.
– Проклятый проходимец! – рычал сквозь зубы Нури, в очередной раз таща волов за собой. – И чего он привязался ко мне? Дел у него, что ли, никаких нет! Так и путается под ногами.
Но скоро запас злости у Нури иссяк, сменившись унынием, и тогда он решил повлиять на ходжу хитростью. Отозвав Насреддина в сторонку, Нури принял самый кислый вид, на который был только способен, и обратился к ходже.
– Знаешь, ты ничего плохого не подумай, только у меня большое горе, ходжа.
– И что же за горе с вами приключилось, уважаемый Нури?
– Зря смеешься. Было у меня пять мер пшеницы, но всю ее съели мыши. У меня большая семья, очень большая, а чем я их буду кормить? Ведь налоги – они не мои. Налоги уйдут – я честный человек, и оттого страдаю. Вот я и решил совсем немного взять из того, что прибрал бы к рукам мулла.
– Понимаю, – с серьезным видом покивал ходжа. – Значит, пять мер пшеницы съели мыши?
– Да-да, именно так! Все подчистую, до последнего зернышка.
– Что ж это за мыши такие? Верно, они были ростом с буйволов.
– А тебе-то что? – вновь разозлился Нури, видя, что сказанное им нисколько не проняло Насреддина. – Пусть мои мыши будут хоть ростом со слона!
– Простите, но если вы раскормили своих мышей до подобных размеров, то почему крестьяне должны теперь их содержать. Я думаю, каждый должен заботиться о своей скотине сам, – с этими словами Насреддин развернулся и пошел прочь.