– Ходжа, вы, верно, шутите! Какой закон? Ведь мираб друг кази.
– Там видно будет. Ты, ты и еще ты, – ходжа выбрал трех мужчин, – идите за Хасаном и приведите его в суд.
– А если он не захочет с нами идти?
– Так уговорите его! Неужели у таких крепких, закаленных работой мужчин недостанет сил объяснить изнеженному бездельнику что к чему?
– Это мы запросто, – заулыбались дехкане.
– Ты пойдешь с нами, – сказал мрачный Насреддин притихшему в углу мельнику. – Или хочешь, чтобы тебя туда отволокли?
– Нет, нет, что вы, ходжа! – Мельник втянул щекастую голову в плечи. – Я сам дойду.
– Вот и прекрасно. Со мной пойдут четверо, чтобы хитрый гусь не надумал сбежать.
– Да вы что! – округлил глаза мельник. – У меня и в мыслях подобного не было.
– Это хорошо. В противном случае ты вряд ли сможешь дойти до кази собственными ногами. Да и бегать уж точно разучишься.
– Да, да, я все понимаю.
– Тогда чего же ты тут расселся? Вставай и пошли! – приказал ходжа и первым вышел в двери.
Мельник с трудом поднялся с пола – болели ушибленные о лестницу ребра, – и поплелся следом за Насреддином в окружении сильных и очень злых дехкан.
Никто из богачей не верил, что кази когда-нибудь сможет вновь стать тем Шарифбеком, которого они знали много лет. Беднякам же было на него и вовсе наплевать. Но Шарифбек поправился. То ли лекарства от шарлатанствующего заезжего лекаря помогли, то ли сам со временем отошел от хватившего его удара, а все-таки вошел кази в разум. Вроде бы и полностью оправился от удара судьбы, да только осталась у него одна странность: стоило Шарифбеку услышать про ходжу, как его тут же неведомая сила тянула встать на карачки и залаять. Потому Шарифбек настрого запретил у себя в доме все разговоры про ходжу и реже старался выходить из дому, разве что по очень важным делам, например, в баню.
Но уже несколько дней он ничего не слыхал о ходже, и оттого у Шарифбека на душе пели соловьи. И надо же такому случиться, что появление в тот прекрасный вечер Насреддина застало кази на крыше собственного дома. Заметив спешащего к его дому ходжу в окружении дехкан, кази вскочил с удобного ложа, опрокинув дорогой чайный сервиз, и почувствовал, как некая сила пригибает его к полу. Шарифбек решил сопротивляться ей и заметался по крыше, но, зацепившись за курпачи, упал на самый край лестницы, ведущей вниз, и скатился по ступенькам, пересчитав их ребрами.
– О хозяин, что с вами? – переполошился слуга, вбежавший на нечаянный шум.
– Там – гав, гав! – этот – гав! – ходжа! – пролаял Шарифбек, дергая руками и ногами, будто он бежит. Бегать, правда, после падения со второго этажа он уже не мог, но его необоримо тянуло это сделать.