Потом он повел лошадей к колодцу в стороне от соленой воды, где обычно поили скот. Этот колодец два года назад выкопали Джим с Мансуром. Вода в нем была прекрасной, животные жадно пили. Когда Джим вернулся, то увидел, что Луиза опять спит, закутавшись в плащ. Он присел рядом с ней и в очередной раз всмотрелся в ее лицо. И тут у него в животе возникло непонятное чувство, похожее на пустоту.
Джим дал девушке еще поспать, сам же накормил лошадей зерном из сумки полковника.
Потом он выбрал из вещей то, что могло ему пригодиться. Пистолет был великолепным, в кожаной кобуре, и при нем имелся холщовый мешочек с шомполом и прочими принадлежностями. Саблю выковали из наилучшей стали. В карманах кителя Джим нашел золотые часы и кошелек, набитый серебряными гульденами и несколькими золотыми дукатами. В другом кармане нашлась небольшая бронзовая коробка с кремнем, огнивом и хлопковыми растопками.
— Если я украл лошадь, то могу и деньги прихватить, — сказал себе Джим.
Однако он не мог поставить в тот же ряд более личные вещи Кейзера, поэтому сложил золотые часы и медали в одну из седельных сумок и оставил ее лежать на самом виду в центре поляны. Он знал, что утром Кейзер вернется со следопытами-бушменами и найдет свои сокровища.
— Интересно, будет ли он мне благодарен за такую щедрость? — Джим рассеянно улыбнулся.
Его гнало вперед чувство безрассудной неизбежности. Он понимал, что пути назад не существовало. Он стал преступником.
Заново оседлав Верную, Джим опять подошел к Луизе. Она свернулась под плащом в маленький комочек. Он погладил ее волосы, чтобы осторожно разбудить.
Девушка открыла глаза и посмотрела на него.
— Не трогай меня так, — прошептала она. — Никогда больше не прикасайся ко мне вот так!
В ее голосе прозвучало такое горькое отвращение, что Джим отпрянул.
Несколько лет назад Джим поймал дикого котенка. Несмотря на все его нежное терпение, он так и не смог приручить это существо. Котенок рычал, кусался и царапался. В конце концов Джим отнес его в вельд и отпустил. Наверное, эта девушка была такой же.
— Мне пришлось тебя разбудить, — пояснил он. — Нам пора двигаться дальше.
Луиза тут же встала.
— Бери кобылу, — велел он. — У нее мягкие губы и добрый нрав, но она быстрая, как ветер. Ее зовут Верная.
Он подсадил Луизу в седло, и она, взяв поводья, поплотнее закуталась в плащ. Джим протянул ей последний кусок хлеба с сыром:
— Съешь на ходу.
Она набросилась на пищу так, словно и не ела до этого, и Джим гадал, какие же ужасы ей пришлось вынести, почему она превратилась в такое голодное и измученное, дикое существо.