Эдуард Швайцер 44, соглашаясь с Кюммелем (и многими другими) относительно богословского противостояния между Иисусом и иудаизмом, намного менее конкретен относительно того, что было у Иисуса в мыслях. Он, пожалуй, даже превосходит Бультмана и Борнкама в отрицании у Иисуса каких бы то ни было целей, кроме цели провозгласить покаяние, прощение и присутствие Бога. Двенадцать, — пишет Швайцер, — были призваны, чтобы быть с Иисусом (р. 41, цитируется Мк. 3:14), и что-либо более конкретное сказать трудно. Что они делали, в точности не известно. Можно сказать, что они не были ни остатком, ни религиозной элитой. Иисус, скорее, видел в них весь Израиль. На самом деле он готов был распространить свой призыв даже за пределы Израиля (р. 42, цитируется Мк. 7:25 сл., 29; Мф. 8:11 сл.). Таким образом, Швайцер легко соглашается с мнением, что Иисус противостоял еврейской исключительности. Помимо этого, однако, цели Иисуса определяются только негативно. Швайцер делает основной упор на то, что Иисус не подходил ни под какой заранее представленный образец, не имел программы, устраивающей какую-либо группу, и его нельзя было охарактеризовать, пользуясь какой-либо из обычных категорий еврейских чаяний (р. 42 f.). Все, кто возлагал на него надежды в смысле осуществления своих личных планов, были разочарованы (р. 43). В качестве положительного утверждения можно сказать, что целью Иисуса было дать веру (р. 45), но о содержании этой веры сказать что-то конкретное довольно трудно.
Негативные моменты яснее. Иисус твердо выступал против основных элементов иудаизма. Главное — это обычное противопоставление личного авторитета Иисуса и закона: «Ясно..., что Иисус обращался к сборщикам податей, исключенным из народа Божьего..., приглашая их к своему столу и, следовательно, к застольному общению с Богом; другими словами, он предлагал прощение, как если бы он стоял на месте Бога» (р. 14). Он лично обладал властью предлагать царство, а Тора аннулировалась антитезами (р. 14). В качестве дальнейших примеров аннулирования закона Иисусом Швайцер приводит слова о разводе, нарушение субботы (которое он считает несомненным) и ритуальной чистоты (р. 32). Утверждение об отличии Иисуса от его современников и о его противостоянии им лучше всего резюмируется следующим образом:
Они [его современники] могли бы понять и стерпеть аскета, который списал со счета этот мир ради будущего царства Божьего. Они могли бы понять и стерпеть апокалиптика... Они могли бы понять и стерпеть фарисея, требующего от людей ради участия в будущем царстве Божьем принять царство Божье здесь и теперь в послушании закону. Они могли бы понять... реалиста или скептика, который... (объявил) себя агностиком в отношении любых ожиданий будущего. Но они не могли понять человека, утверждавшего, что царство Божье явило себя людям в том, что он сам говорил и делал, но при этом с необъяснимой осторожностью отказывался делать убедительные чудеса; исцелял отдельных людей, но отказывался покончить с причиняющими страдания проказой или слепотой; говорил о разрушении старого храма и пост ройке нового, но даже не бойкотировал иерусалимский культ, как это делала кумранская секта...; того, кто больше всего говорил о бессилии способных только убить тело, но отказывался выгнать римлян из страны; кто предоставлял Богу выполнить все это, зная, что Бог однажды заплатит по векселям обещаний и обязательств, которые сейчас выдаются Иисусом (р. 26).