Наша гипотеза частично подтверждается тем смущением» которое вызывает у Матфея и Марка угроза разрушения» а также смущением всех трех синоптиков в связи с акцией в храме. Матфей и Марк объясняют, что угроза разрушения содержалась только в показаниях лжесвидетелей (Мф. 26:59 сл.; Мк. 14:56 сл.); и все три синоптика с помощью цитаты о «пещере разбойников» дают понять, что Иисус совершенно разумно протестовал против нечестности (Мк. 11:17 пар.). Они пытаются представить акцию относительно безобидной и лишают речение силы — хотя сообщают и об акции, и о речении. Несмотря на их старания, мы должны увидеть и акцию, и речение во всем их значении. Событие, стоящее за евангельским текстом, заключалось в том, что Иисус угрожал разрушением храма (или предсказывал его) и предпринял некие действия с целью это продемонстрировать.
Дополнительное преимущество нашей интерпретации в том, что она объясняет одобрение храмовой службы апостолами (Деян. 2:46; 3:1; 21:26). Они думали не о том, что Иисус считал ее нечистой, а только о том, что дни этого храма сочтены.
Единственный вопрос, который все еще остался к этому моменту, — это вопрос о том, действительно пи современники Иисуса ясно понимали пророческий символизм. Выше я настаивал, что благочестивые евреи — а не только священники, предположительно извлекающие выгоду, — должны были почувствовать себя оскорбленными акцией в храме. Это следует как из понимания ситуации, так и из последующего — Иисус был предан смерти, очевидно, с одобрения многих в Иерусалиме. Но поняла ли толпа со всей ясностью, что Иисус хотел символизировать надвигающийся эсхатологический акт Бога? На этот вопрос нельзя дать определенного ответа 72. В следующей главе будет показано, что ожидание разрушения и нового строительства храма было распространено в некоторых кругах. Поэтому предположение, что цель акции Иисуса была понятна его современникам, по меньшей мере, допустимо. Но даже если бы он был понят, а ко и я и речение все равно были в высшей степени оскорбительными. Все-таки Иисус выступил против функционирования храма, в котором искупались грехи Израиля, и толпа могла просто не поверить его эсхатологическому пророчеству или возмутиться его самомнением. Попытка по-настоящему ответить на поставленный здесь вопрос завела бы нас слишком далеко в область гипотетических реконструкций. Данные, подкрепляющие интерпретацию слова и дела Иисуса, будут представлены в последующих главах. Я сомневаюсь, чтобы мы смогли когда-нибудь достоверно сказать, каким количеством современников и в какой степени Иисус был понят.