Здесь следует вспомнить, что Павел, цитируя устоявшееся предание, использует число «двенадцать», когда (если предательство исторически достоверно) двенадцати там быть не могло. Фильхауэр считает упоминание двенадцати в 1 Кор. 15:5 и историю предательства одного из двенадцати прямо противоречащими друг другу. Он, как мы видели, находит решение в сложной теории христианской изобретательности: церковь создала «двенадцать» в виде списка явлений воскресения и затем легенду о предательстве одного из них. Он, без сомнения, был прав в том, что видел за числом, упомянутом в 1 Кор. 15, важный символ. Однако этот символ, вероятно, был важен для Иисуса и не возник впервые после воскресения. Об этом говорят и вариации в именах. Именно Иисус говорил о «двенадцати», и церковь впоследствии пыталась их перечислить.
Мы сталкиваемся здесь с необычной историчностью: историчностью символа. В самый ранний период (засвидетельствованный в 1 Кор. 15:5) подсчет лиц не производился. Из списков имен ясно, что это начал л делать лишь какое-то время спустя. «Двенадцать» — это фиксированное число, означающее некоторую группу, и именно это число запомнилось, независимо от того, насколько точно оно соответствовало действительности, и несмотря на то, что оно создавало определенные трудности. Было s группе двенадцать человек или нет, она проходила под этим названием.
Все говорит за то, что и сам Иисус пользовался символическим числом. Обе трудности, с которыми мы столкнулись, — очевидное противоречие между 1 Кор. 15:5 и предательством и вариации в списках имен — объясняются, если сам Иисус использован «двенадцать» символически. Ни это число, ни предательство тоге, кто в любом случае принадлежал к внутреннему кругу, не были созданы впоследствии. Говоря о «двенадцати», церковь следовала Иисусу даже тогда, когда двенадцати там быть не могло (1 Кор. 15:5). Одна из ее ветвей сохранила речение, в котором предсказывалась будущая судьба двенадцати (Мф. 19:28). Она старалась разными способами навести порядок с этим числом (изменение двенадцати на одиннадцать в некоторых рукописях в 1 Кор. 15:5; списки имен; детально разработанный рассказ Луки об избрании нового двенадцатого члена группы. Деян. 1:21—26), и думала, как избежать затруднений, созданных предательством (оно было предсказано Иисусом; оно должна было произойти, чтобы исполнилось Писание; ср. также опускание слова «двенадцать» Лукой в 22:30). Все это говорит об усилиях церкви уладить трудности с числом, удалить которое было невозможно.
Мне представляется вполне разумным считать, что Иисус использовал число «двенадцать» символически, хотя ни тогда, ни тем более позднее никто учеников не пересчитывал. Символические числа должны были быть кем-то задуманы, и они не обязательно основывались на точном перечислении (ср. Мф. 1:1—17). Я считаю более вероятным, что Иисус пользовался этим числом, а не то, что церковь сначала выдумала его, а затем должна была преодолевать все связанные с ним трудности, включая именование двенадцати. Двенадцать учеников — это как семь холмов Рима: их не так легко найти, хотя идея очень древняя. В случае семи холмов мы не можем сказать, что эта идея принадлежит основателям Рима, поскольку основание Рима» видимо, не было одномоментным историческим событием; а если и было, оно неразличимо в тумане времени и легенды. В этом отношении Иисус и двенадцать отличны от Рима и его семи холмов. Группа вокруг Иисуса не столь отдаленное прошлое, и ее убежденность в том, что царство близко и что разворачивается эсхатологическая драма, вполне ощутима. Эту общую идею они откуда-то получили, и такая деталь, как ««двенадцать», видимо, указывает на ее источник: на Иисуса.