Ланг сам засмеялся, громко и искренне, несколько нарушив эффект своего анекдота. Дирк улыбнулся.
– Этот анекдот тебе дешево продали, Ланг. И уж точно этого не было в действительности.
– Что ты имеешь в виду?
– Под Брюсселем Чумной Легион потерял только одну роту, «Беспокойных Покойников», и ее командир, тоттмейстер Шредер, вовсе не застрелился. К тому моменту он уже истратил все патроны. Он действительно остался единственным уцелевшим из всей своей роты, но когда французы приблизились к нему, предлагая сдаться на их милость, лишь усмехнулся и сказал: «Ну наконец-то. Извините, господа, вынужден вас оставить. Но обещаю занять для вас всех места и терпеливо ждать». После чего поднял нескольких мертвых французов – и те выстрелили в него из винтовок. А его тело после смерти лягушатники разрубили на тридцать три части, некоторые сожгли, другие утопили в ближайшем болоте. Мертвый тоттмейстер пугал их не меньше, чем живой…
– Может, это было и не под Брюсселем, – предположил Ланг. – К тому же, если все было так, как ты говоришь, откуда известны его последние слова?
– Не знаю. Может, и выдумка все это.
– То-то же. Но вот что правда – ни единого тоттмейстера лягушатникам захватить так и не удалось. Ладно, забудь ты про этого железного болвана. Иногда мне кажется, мейстер держит Морри здесь только лишь для того, чтобы он вел его домашний бюджет да рассказывал занятные истории времен Бурской войны.
– ЛМ редко ошибаются, – все-таки заметил Дирк. Он все еще чувствовал неловкость перед молчащим «Морриганом». – Другое дело, что их выводы редко кому нравятся. Или, что бывает еще чаще, их достаточно сложно понять.
– Посмотрел бы я на тебя, – вздохнул Ланг, – если бы тебе сразу после рождения отрезали голову, а мозг запихнули в баллон с физиологическим раствором, после чего квалифицированный тоттмейстер на протяжении нескольких лет занимался твоим обучением, выбрасывая все человеческое, что заложено Создателем, и оставляя только холодную математическую логику… Ладно, я сам хорош, тоже о грустном речь завел. Между прочим, поздравляю тебя. Слышал, двух магильеров французских прибрал?
– Было дело.
В другой момент Дирк не преминул бы рассказать всю историю, но сейчас пережитое напряжение давно прошедшего боя давило на него и вспоминать подробности не было никакого желания.
– Не скромничай, Дирк, нет нужды. Редко кому удается такой номер. Моя рота вот, например, ни одного не нашла. Так, офицерики штабные… Один, представляешь, увидел нас да с перепугу вместо того, чтоб в лоб мне револьвер разрядить, бросил оружие, выставил перед собой нательный крест и попер, как полоумный, распевая что-то на латыни. Не иначе, надеялся изгнать меня обратно в ад. Полоумные святоши… Нет, магильеров на нашем участке не было ни души. Признаться, даже жаль. Давно не ломал шеи французским магильерам. Йонеру повезло больше, тоже пару нашел. Но один был на последнем издыхании, его шрапнелью прихватило, так что даже не сопротивлялся. А второй успел только трех поджарить, прежде чем ему голову оторвали. А, еще люфтмейстер ребятам Крейцера попался. Штабной связист, не иначе. Тот от страху совсем рехнулся, как увидел «висельников», попытался в воздух подняться. Ливе… Лере…