«Так много комнат, — подумала я. — Я бы сама вытирала пыль, если бы они пригласили меня, когда мне было четырнадцать лет».
Бет была моложе Дитте и ее полной противоположностью почти во всем, однако ни ссор, ни напряжения между ними не было. Мне всегда казалось, что Дитте похожа на ствол большого дерева, надежно прикрепившегося корнями к тому, что, по ее мнению, было истиной. Проведя в Бате несколько дней, я поймала себя на мысли, что Бет напоминает мне балдахин. Умом и телом она откликалась на любые внешние воздействия. В свои пятьдесят лет она сияла, и я была очарована ею.
Мне дали неделю на то, «чтобы обжиться», как сказала Бет, а потом она начала приглашать гостей на чай. «Мы не можем все время говорить только о тебе», — пошутила она.
В тот день, когда должны были прийти первые гости, сестры позвали меня вниз, чтобы я помогла им накрыть на стол.
— Миссис Трэвис — самая обычная домработница, — сказала Дитте, перекладывая кекс из охлаждающего пакета на тарелку, — но ее «Мадера» — несравненная.
— Наверное, я лучше посижу у себя в комнате, — сказала я.
— Глупости какие, — ответила Бет, входя на кухню. — Все пройдет замечательно. Мы расскажем о том, что Эдит решила пересмотреть свою «Историю Англии», и тогда все сразу поймут, почему она взяла тебя помощницей. — Бет наклонилась ко мне и заговорщицки шепнула: — Ты же сама знаешь, что у тебя есть заслуженная репутация.
Моя рука скользнула по животу, все еще незаметному, и я покраснела.
— Не дразни ее, Бет, — сказала Дитте.
— Но это же так легко, — с улыбкой ответила она. — У тебя репутация прирожденного ученого, Эсме. Доктор Мюррей говорит, что ты не хуже любого выпускника Оксфорда. Больше всего он любит рассказывать о том, как ты целыми днями сидела под сортировочным столом. Он утверждает, что благодаря его снисходительности у тебя появилась особая любовь к словам.
Ужас сменился благодарностью, но краска смущения на лице осталась.
— Ему, конечно же, не понравилось бы, что я тебе об этом рассказываю, — продолжала Бет. — По его мнению, похвала притупляет разум.
В дверь постучали.
— Как всегда, ко времени, — сказала Бет сестре и повернулась ко мне. — Главное, не держи руку у живота, тогда никто ничего не заметит.
Три джентльмена. Все трое — ученые. Они жили в Сомерсете в свободное от преподавания время. Профессор Лейтон Чисхолм был историком Уэльского университета и ровесником сестер. Он держался в их компании так уверенно, что сам угостил себя кексом и без приглашения сел на самый удобный стул. Мистер Филип Брукс тоже считался другом, но он был слишком молод, чтобы позволить себе такую непринужденность. Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о дверной проем, а когда Бет целовала его в щеку, она шутливо привстала на носочки. Мистер Брукс преподавал геологию в Университетском колледже Бристоля, так же как и мистер Шоу-Смит — самый молодой из троих. Мистер Шоу-Смит был незнаком с сестрами и пришел по настоянию мистера Брукса. Его юное лицо было подвижным, но борода еще не намечалась.