— Ну все, Филип закончил. Пятнадцати пробежек не хватило. Теперь он, наверное, рад, что объявили перерыв.
Я увидела, как игроки уходили с поля в помещение клуба. Когда Филип посмотрел в нашу сторону, Сара помахала ему рукой. Он не присоединился к своим товарищам по команде, а направился к нам. Сутулая походка, длинные шаги по зеленой траве.
— Пожалуйста, скажи, что вы только что приехали, — сказал он, когда подошел поближе. Его лицо было красным, то ли от смущения, то ли от солнца.
— Боюсь, я тебя разочарую, милый. Мы приехали, когда Шарп вышел отбивать подачу, — Сара встала на носочки, чтобы поцеловать мужа, и я не могла отделаться от мысли, что его сутулость появилась благодаря браку.
Филип посмотрел на счетное табло.
— Ну все, я так понимаю, теперь я буду считаться выбывшим, — сказал он и повернулся ко мне. Его ореховые глаза сияли. — Эсме, я очень рад тебя видеть.
Я не знала, что ответить, поэтому кивнула с натянутой улыбкой. Когда он протянул мне свою длинную руку, я подала ему свою. Он взглянул на мою обожженную ладонь, но не вздрогнул. Я ожидала, что его рукопожатие будет слабым из-за страха раздавить то, что выглядело таким хрупким, однако его хватка оказалась достаточно крепкой, чтобы моя ладонь не выскользнула раньше, чем было принято. По словам папы, рукопожатие может многое рассказать о характере человека.
* * *
Был вторник, и миссис Трэвис взяла выходной. Сара должна была прийти на чай, и сестры собирали на кухне поднос. Когда я вошла, Дитте выкладывала на блюдо кусочки кекса, а Бет заваривала чай. Только я хотела предложить свою помощь, как почувствовала, что по ноге стекает струйка. Не успела я сообразить, что это, как из меня хлынул поток. Я ахнула, и сестры повернулись.
— Мне кажется, воды отошли, — сказала я.
Дитте держала в руке кусок кекса, а Бет — чайник. Несколько секунд они не двигались, а потом переполошились, как испуганные цыплята, забегали туда-сюда, перебивая друг друга. Они спорили о том, можно ли мне есть или нельзя, пойдет ли мне на пользу чай из листьев малины или лучше не пить его, нужно ли мне прилечь или лучше принять ванну.
— Я точно помню, что доктор запретил принимать ванну, — сказала Бет.
— А я помню, как Ада Мюррей говорила, что ванна была для нее облегчением, а она родила сотню малышей, — говорила Дитте, из голоса которой исчезли обычные спокойствие и уверенность.
Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни принимать ванну, но никто не спрашивал мое мнение.
— Я думаю, мне надо переодеться во что-то сухое, — перебила их я, потому что все еще стояла в луже, вызвавшей такой переполох.