— Они самые, — папа открыл книгу и стал переворачивать страницы, пока не дошел до первого слова.
А.
Он перелистнул еще несколько страниц.
Aard-vark[2].
Потом еще несколько страниц.
«Мои слова, — думала я, — все в кожаном переплете и на позолоченных страницах». Казалось, что под их тяжестью я уже никогда не сдвинусь с места.
Папа вернул книгу на столик, и на нее сразу же налетела толпа. Я даже испугалась за слова.
— Осторожнее! — крикнула я.
Но меня никто не услышал.
— А вот и Дитте, — сказал папа.
Я бросилась к ней навстречу, как только она прошла через ворота.
— Ты на торт опоздала, — сказала я.
— Значит, я пришла как раз вовремя, — она наклонилась и поцеловала меня в макушку. — Единственная выпечка, которую я ем, — это кекс «Мадера»[3]. Железное правило, которое помогает мне держать себя подтянутой.
Тетя Дитте была такой же полной, как миссис Баллард, только еще ниже ростом.
— Что значит подтянутой?
— Недостижимо идеальной. Но тебе вряд ли придется об этом беспокоиться, — сказала она и добавила: — Подтянуть — это немного уменьшить.
В действительности Дитте не была мне тетей. Моя настоящая тетя жила в Шотландии. Детей у нее было так много, что совсем не оставалось времени меня баловать. Так говорил папа. У Дитте детей не было, и она жила в Бате с сестрой Бет. День и ночь она собирала цитаты для доктора Мюррея и писала свою «Историю Англии», но все-таки находила время, чтобы посылать мне письма и привозить подарки.
— Доктор Мюррей сказал, что вы с Бет плодливо поработали, — с важностью заявила я.
— Плодотворно, — поправила меня Дитте.
— Это значит хорошо?
— Это значит, что мы собрали много слов и определений для его Словаря. Уверена, он хвалил нас.
— Но вы собрали не так много, как мистер Томас Остин. Он намного плодливее вас.
— Плодотворнее. Да, так и есть. Не представляю, откуда у него столько времени. А теперь давай попробуем пунш. — Дитте взяла меня за необожженную руку и повела к праздничному столу.
Следуя за ней сквозь толпу, я потерялась в лесу коричневых и клетчатых брюк и пестрых юбок. Все хотели поговорить с ней, и каждый раз, когда мы останавливались, я развлекала себя тем, что старалась угадать, кому принадлежат брюки.
— Точно ли его нужно вносить? — спросил какой-то мужчина. — Слово такое неприятное, что, мне кажется, его лучше не предлагать к использованию.
Дитте крепче сжала мою ладонь. Я не распознала мужчину по брюкам и подняла голову в надежде узнать его лицо, но смогла увидеть только бороду.
— Сэр, мы не судьи английского языка. Наша работа заключается в хронике, а не в судействе.