— Я привез гранки для доктора Мюррея. От Si до Simple.
— Давайте сюда, — мистер Данкворт протянул руку, но не поднялся со стула.
— А вы кто? — спросил наборщик.
— Простите, что вы сказали?
— Ревизор захочет узнать, кто принял гранки вместо доктора Мюррея.
Мистер Данкворт поднялся из-за сортировочного стола и подошел к наборщику.
— Передайте Ревизору, что гранки принял мистер Данкворт.
Он забрал страницы из рук наборщика прежде, чем тот их протянул.
Сидя за столом в дальнем углу, я затаила дыхание и чувствовала, как возмущение и раздражение накрывают меня с головой. Мне хотелось вмешаться и поприветствовать наборщика, но, не зная его имени, я бы выглядела глупо.
— Я обязательно передам, мистер Данкворт, — сказал наборщик. — Кстати, меня зовут Гарет. Приятно было познакомиться.
Он протянул руку, испачканную краской, но мистер Данкворт просто уставился на нее и вытер свою ладонь о брюки. Гарет опустил руку и кивнул. Мельком взглянув в мою сторону, он вышел из Скриптория.
Я взяла со стола чистый листочек и написала:
* * *
Я стояла у дверей Скриптория и читала статью в «Оксфорд кроникл», пока доктор Мюррей дописывал послание, которое мне нужно было отвезти мистеру Брэдли.
Маленькая заметка была запрятана в середину газеты.
Трех суфражисток, арестованных за акцию протеста против премьер-министра Герберта Асквита, насильно накормили в тюрьме Уинсон-Грин после нескольких дней голодовки. Женщин арестовали за гражданское неповиновение и преступный ущерб после того, как они бросили черепицу в полицейских с крыши Бингли-холла в Бирмингеме, где господин Асквит проводил собрание, посвященное государственному бюджету, вход на которое был запрещен для женщин.
У меня перехватило дыхание. Как можно насильно накормить взрослую женщину? В статье не было ни подробностей ареста, ни имен задержанных. Я подумала о Тильде. Ее последняя открытка пришла из Бирмингема, где, по ее словам, женщины готовы не только подписывать ходатайства.
— Здесь кое-что для мистера Харта, надо отнести в Издательство, — сказал доктор Мюррей, напугав меня. — Но сначала загляни в Старый Эшмол и передай это мистеру Брэдли.
Он протянул мне конверт, на котором было написано «Брэдли», и первые гранки для буквы Т.
Величие старого здания Музея Эшмола было несравнимо со скромностью Скриптория: каменные стены и бюсты знаменитых людей, достигших каких-то побед. Когда я впервые их увидела, я почувствовала себя маленькой и ничтожной, но со временем они разбудили во мне дерзкое тщеславие, и я стала представлять, как вхожу в это здание и сажусь за стол редактора. Однако, если у женщин нет прав участвовать в собрании по государственному бюджету, у меня не будет прав стремиться к своей мечте. Я снова подумала о Тильде и о ее жажде борьбы. Я вспомнила о женщинах, которые попали в тюрьму. Решилась бы я уморить себя голодом? Смогла бы, если бы мне это помогло стать редактором?