Она положила передо мной подушечку для иголок, похожую на ежика.
Когда я закончила разбирать все слова, на улице уже стемнело. У нас обеих болели пальцы от иголок.
— Оставь себе, — сказала Лиззи, когда я протянула ей подушечку. — Для новых слов.
* * *
В стене Скриптория была маленькая дырочка, прямо над моим столом. Я заметила ее прошлой зимой, когда струйка холодного воздуха уколола мою руку. Я попыталась заткнуть ее комочком бумаги, но он постоянно выпадал. Потом я поняла, что у меня есть глазок: я могла видеть, как мужчины курят сигареты или как папа с мистером Балком набивают трубки и обмениваются шуточками. Gossipiania[50] — так я про себя думала, когда обрывки разговоров долетали до моего уха. Для этого слова уже написали определение, но в последней корректуре его вычеркнули. Я узнавала помощников по цвету их одежды, и у меня было странное чувство, что я снова оказалась под сортировочным столом.
Слабый лучик света двигался по моей бумаге, как солнечные часы, поэтому я сразу заметила, когда он исчез. Раздался лязг велосипеда, который прислонили к стене Скриптория, и я наклонилась к отверстию. Я увидела незнакомые брюки и рубашку, рукава которой были закатаны до локтей. Пальцы были длинными, а ногтевая фаланга большого пальца выглядела неестественно широкой. Мужчина проверил содержимое сумки, как это делала я перед воротами Издательства. Я попыталась рассмотреть его лицо, но не получилось.
Отодвинувшись от отверстия, я наклонилась немного вправо, чтобы увидеть дверь Скриптория.
Он стоял на пороге. Высокий и стройный. Чисто выбритый. Темные вьющиеся волосы. Он заметил, что я выглядываю из-за книжной полки, и улыбнулся. Я сидела слишком далеко и не могла рассмотреть его глаза, но я знала, что у них цвет вечернего неба — почти фиолетовый.
Я не помнила его имя, хотя однажды, когда я отвозила слова в Издательство, он мне его называл. Тогда я была совсем девчонкой, а он по-доброму общался со мной.
С тех пор я видела его только издалека, когда искала мистера Харта в Издательстве. Наборщик всегда стоял у станка в глубине печатного цеха, и лоток с набором шрифтов почти полностью заслонял его. Иногда он поднимал голову, когда я входила в дверь, всегда улыбался, но никогда не махал мне рукой. В Саннисайде я его видела впервые.
Кроме меня, в Скриптории был еще мистер Данкворт. Он поднял голову и внимательно присмотрелся к тому, кто вошел. Ему потребовалась секунда, чтобы сформировать мнение о нем.
— Что вам? — сказал он тоном, предназначенным мужчинам с грязными ногтями. Моя рука крепко сжала карандаш.