Застыв у входа, я оглядывала цех. Гарет стоял за своим старым станком. Несмотря на должность начальника цеха, ему приходилось по несколько часов в день набирать шрифты. Я смотрела на него как на незнакомца. В его глазах было больше сосредоточенности, чем я когда-либо видела, а в движениях чувствовалась уверенность. Я подумала о том, что под чужим взглядом люди теряют свою естественность. Желание обрадовать или удивить, подавить или убедить делает движения контролируемыми, а лицо превращает в маску.
Я всегда считала Гарета худощавым, но сегодня, наблюдая, как он работает, удивилась его элегантности и силе. Рукава его рубашки были закатаны по локоть, и я заметила, как напряглись его мускулы на предплечьях. Плавность движений делала его похожим на художника или композитора, и вместо набора шрифта он словно наносил мазки на холст или записывал ноты.
Мне стало стыдно за то, что я так мало знаю о его работе. Раньше она казалась мне механической, монотонной. Я думала, что редакторы выбирают слова, корреспонденты записывают их значения, а задача Гарета — набирать буквы. То, что я увидела сейчас, было совсем непохоже на монотонность. Он изучил листочек, потом выбрал литеры, снова перечитал листочек и вытащил карандаш из-за уха, чтобы сделать пометки. Редактировал его? С уверенностью решив головоломку, он заменил литеры.
Только когда он спит, я могу увидеть его расслабленным. Я с удивлением поняла, что хочу увидеть, как он спит.
Гарет выпрямился и размял шею, покрутив головой из стороны в сторону. Его движения привлекли внимание мистера Харта. Проверив печатную форму другого наборщика и посоветовав ему что-то изменить, он направился к Гарету. Как только Гарет заметил приближение шефа, его лицо и плечи еле заметно напряглись — под чужим взглядом он потерял свою естественность. Я тоже направилась к Гарету. Увидев меня, он широко улыбнулся и снова стал таким, каким я его знала.
— Эсме! — воскликнул он, согревая своей радостью каждую часть моего тела.
Только сейчас мистер Харт обнаружил, что я тоже находилась в цехе.
— Ах да, конечно! — спохватился он.
Повисло неловкое молчание. Мы оба думали, что помешали друг другу переговорить с Гаретом.
— Простите, — сказала я. — Может быть, мне подождать в коридоре?
— Ничего подобного, мисс Николл! — сказал мистер Харт.
— Правка от сэра Джеймса, мистер Харт? — спросил Гарет, возвращая нас к рабочим делам.
— Да, — мистер Харт подошел к станку Гарета. — Все как ты ожидал. Теперь у меня появилось искушение полностью полагаться на тебя и позволить тебе вносить правки на свое усмотрение. Это сэкономит нам чертовски много времени.