— Кое-чего не хватает, — сказала я и подошла к книжным полкам позади стола доктора Мюррея.
Там стояло восемь томов Словаря, а на свободном месте, предназначенном для следующих четырех или пяти изданий, лежала академическая шапочка доктора Мюррея, которую он носил, когда я была еще маленькой. Я взяла ее и отряхнула от пыли. Однажды я надевала ее, когда мы с папой остались в Скриптории одни. Он посадил меня на стул доктора Мюррея и с серьезным видом спросил, одобряю ли я его правки для слова кошка. «Они верные», — ответила я, и папа засмеялся.
— Я думаю, вам нужно надеть ее, доктор Мюррей.
Он поблагодарил меня, но я еле расслышала его голос.
Росфрит помогла отцу надеть шапочку, и я снова взяла фотоаппарат.
— Готовы? — спросила я.
Они все посмотрели на меня, сделав серьезные лица. «Пусть так всегда и будет», — подумала я. Я смахнула ресницами слезы и сделала снимок.
* * *
Я собиралась на похороны, пока Гарет складывал свои вещи в сумку. Он достал шинель из шкафа, хотя стояли теплые дни и до зимы было еще далеко.
Он подошел ко мне и поцеловал в лоб, потом вытер большими пальцами мои соленые от слез веки. Взяв мои руки, он по очереди застегнул на них манжеты блузки.
Я надела шляпку, подколола кудри и застыла перед зеркалом. Гарет прошел у меня за спиной в коридор. Когда он вернулся, у него в руках были зубная щетка и расческа. Я видела, как он положил их в сумку, и мне захотелось их незаметно вынуть оттуда и вернуть обратно на раковину в ванной комнате.
Все вещи были собраны.
Мы стояли у кровати, на которой в общей сложности спали вместе не больше месяца. Наши губы встретились, и я вспомнила наш первый поцелуй — вкус сладкого чая. В этот раз на наших губах остался вкус океана. Мы целовались нежно и долго, стараясь наполнить друг друга воспоминаниями, которые будут поддерживать нас в разлуке.
Я посмотрела на наше отражение. Пока не раздастся свисток, мы будем выглядеть как любая другая пара. Только я не собиралась ехать на вокзал. Мое сердце не выдержало бы.
Гарет уедет после похорон. Он завязал свой мешок и закинул его на плечо. Я положила в сумочку чистый носовой платок и вслед за Гаретом вышла в коридор, но в последний момент вернулась, чтобы проверить, ничего ли мы не забыли. Сборник Руперта Брука все еще лежал на тумбочке. Я схватила его и спрятала в сумочку, потом быстро спустилась по лестнице.
Во время похорон мы стояли с Гаретом позади толпы скорбящих — не меньше двухсот человек, хотя о его смерти старались не распространяться. Я плакала больше, чем позволяли приличия: больше миссис Мюррей, больше Росфрит и Элси, больше всех остальных детей и внуков, вместе взятых. Когда последние слова были сказаны и родственники вышли вперед, чтобы проститься с доктором Мюрреем, я развернулась, чтобы уйти.