Я вытащила из кармана письмо Дитте. Оно все еще оставалось смятым, поэтому я села за сортировочный стол и постаралась его расправить. Зажигая свечу, я почувствовала себя настоящей бунтаркой. Сквозняк трепал язычок пламени, но не гасил его. Я капнула немного воска на стол и вставила в него свечу.
Нужное мне слово было уже опубликовано в Словаре, но я знала, где хранились его листочки. Я провела пальцем по ряду ячеек A — Ant. Слова моего дня рождения. «Если бы Словарь был человеком, — сказал однажды папа, — то A — Ant были бы его первыми шагами».
Я вытащила из ячейки небольшую стопку листочков и открепила от них заглавный листик.
Бросать.
Самому раннему примеру было около шестисот лет, а слова в нем — трудные и искаженные. Чем больше я читала, тем понятнее становились примеры. В самом низу стопки я нашла листочек, цитата которого мне понравилась больше всего. Она была написана чуть раньше моего рождения и принадлежала мисс Брэддон[20].
«Я чувствовала себя брошенной и одинокой в этом мире».
Я прикрепила листок к письму Дитте и снова перечитала цитату. Одинокой в этом мире.
У слова одинокий была отдельная ячейка, и пачки листочков лежали друг на друге. Я взяла самую верхнюю и развязала шнурок. Все листочки делились на группы по смыслу, а на заглавных листках были написаны различные определения слова. Я знала, что если возьму с книжной полки тома A и B, то найду в них все эти значения и цитаты к ним.
То определение, которое я выбрала, написал папа. Я разобрала его мелкий почерк: совсем один, без сопровождения, уединенный.
Мне стало интересно, обсуждал ли папа с Лили все варианты слова одиночество. Лили никогда не отправила бы меня учиться в Шотландию.
Я забрала листок с определением слова одинокий, а остальную пачку положила обратно в ячейку. Вернувшись к столу, я прикрепила определение папы к письму Дитте.
Тишину прорезал протяжный звук. Так скрипели петли ворот.
Я оглядела Скрипторий, надеясь найти место, где можно спрятаться. Меня накрыла паника. Я не могла позволить забрать у меня эти слова. Они объясняли мои чувства. Просунув руку под юбку, я спрятала письмо с листочками под резинку панталон. Потом я взяла свечу со стола.
Дверь открылась, и в Скрипторий проник лунный свет.
— Эсме!
Папа. Я почувствовала и гнев, и облегчение одновременно.
— Эсме, опусти свечу!
Свеча искривилась. Воск капал на черновики, разложенные на столе, и склеивал их страницы. Я взглянула на ситуацию папиными глазами. И увидела то, что увидел он. Я представила то, что представил себе он. Неужели я способна на такое?