— Мисс Николл!
Я повернулась на голос и увидела мистера Харта. Он придерживал открытую дверь цеха, и я двинулась к нему, петляя между станками.
Несколько следующих месяцев доктор Мюррей то и дело отправлял меня к Ревизору с записками. Я была рада его поручениям и надеялась, что снова появится возможность заглянуть в наборный цех, но каждый раз я заставала мистера Харта в его рабочем кабинете.
Он просил меня задержаться, если доктору Мюррею нужен был срочный ответ, но и в таких случаях никогда не предлагал мне присесть. Я понимала, что мистер Харт ведет себя так не нарочно. Он всегда выглядел взволнованным, и, по-моему, его так же тянуло в наборный цех, как и меня.
По утрам я была в распоряжении миссис Баллард, но я не блистала на кухне особыми талантами. «Готовить — это не только миски вылизывать», — ворчала она каждый раз, когда тесто пирога не поднималось или обнаруживалось, что я забыла в него что-то добавить. К счастью для нас обеих, время моего пребывания на кухне постепенно сокращалось, потому что в работе над Словарем все чаще требовалась моя помощь. С тех пор как я стала посыльной доктора Мюррея, я чувствовала себя в Скриптории лучше и спокойнее. Возможно, мои провинности не были забыты, но моя польза точно не осталась без внимания.
— Пока ты отвозишь эту книгу, я успею написать две статьи, иначе я их никогда не допишу, — сказал однажды мистер Свитмен. — Продолжай в том же духе, и мы закончим работу до конца века.
* * *
Когда я закончила помогать миссис Баллард, я сняла фартук и повесила его на крючок у двери кладовой.
— Ты выглядишь счастливой, — заметила Лиззи, перестав резать овощи.
— Время лечит, — ответила я.
— Не время, а Скриппи, — подмигнула мне она, от чего я немного смутилась. — Чем дольше времени ты там проводишь, тем больше становишься похожей на себя прежнюю.
— Разве это плохо?
— Конечно не плохо, — Лиззи высыпала нашинкованную морковь в миску и разрезала пополам пастернак. — Просто не хочу, чтобы ты искушалась.
— Искушалась?
— Cловами.
И тут я поняла, что слов не было. Мне доверяли книги, записки, устные сообщения, но не слова. И гранок тоже не было. Ни одного листочка со словом.
У дверей Скриптория стояла корзина с поручениями. Каждый день в ней лежали книги, которые следовало вернуть в разные места, и список литературы, которую нужно было одолжить. Еще туда клали цитаты для проверки в Бодлианской библиотеке, письма для отправки по почте, записки для мистера Харта или ученых из колледжей.
Однажды в корзине оказалось три письма для мистера Брэдли. Почта на его имя часто приходила в Скрипторий, а я относила ее в Издательство в отдел Словаря. Он представлял собой обычный кабинет, совсем не похожий на Скрипторий. По размеру он был чуть больше кабинета мистера Харта, хотя вместе с мистером Брэдли там работали еще трое помощников, включая его дочь Элеонор. Ей было около двадцати четырех лет, как Хильде Мюррей, но выглядела она взрослой дамой. Когда я приходила к ним, она всегда угощала меня чаем и печеньем.