В тот день мы сидели за маленьким столиком в дальнем углу кабинета. На нем стоял чайный сервиз. Мы едва умещались за ним вдвоем, но Элеонор не любила есть или пить на рабочем месте, боясь что-нибудь испачкать. Элеонор откусила кусочек печенья, и на ее юбку посыпались крошки. Не обращая на них внимания, она наклонилась ко мне поближе.
— Ходят слухи, что Редколлегия скоро назначит третьего редактора.
Очки в тонкой металлической оправе делали ее глаза огромными.
— Похоже, мы работаем не так быстро, как им бы хотелось. Чем больше брошюр мы печатаем, тем больше денег возвращается в казну Издательства.
— Где же он будет работать? — я обвела взглядом тесный кабинет. — Не могу представить, чтобы доктор Мюррей разделил с кем-то Скрипторий.
— Такое никто представить не может, — согласилась Элеонор. — К счастью, говорят, что мы переселимся в старое здание Музея Эшмола. На прошлой неделе отец ходил туда, чтобы сделать замеры.
— В здании на Брод-стрит? Оно мне всегда нравилось, но разве там не музей?
— Основную часть коллекции перевезут в Музей естественной истории на Паркс-роуд, а для нас освободят большое помещение на втором этаже. На третьем останутся лекционные залы, а на первом — лаборатории, — Элеонор посмотрела по сторонам. — Многое изменится, но, думаю, мы привыкнем.
— Как думаешь, не будет ли мистер Брэдли против, если к нему придет еще один редактор?
— Если работа ускорится, я не думаю, что он будет против. А еще мы окажемся рядом с Бодлианской библиотекой. В Издательстве печатается, возможно, половина книг Англии, а в библиотеке хранятся копии всех книг Англии. Какое прекрасное соседство!
Я отхлебнула чай с молоком.
— Элеонор, над какими словами ты сейчас работаешь? — спросила я.
— Мы начали разбирать глагол go[25]. И я подозреваю, он займет у меня несколько месяцев, — ответила она, допивая свой чай. — Пойдем со мной.
Я никогда не видела ее рабочий стол так близко. Он был завален бумагой, книгами и узкими коробками с сотнями листочков.
— Вот он — глагол go, — сказала Элеонор, показывая рукой на стол.
Я почувствовала желание прикоснуться к листочкам, но за ним последовал жгучий стыд.
Возвращаясь обратно, я прокатила велосипед через шумный двор Издательства, потом под каменной аркой и вышла на Уолтон-стрит. Листочки Элеонор были первыми, которые я увидела вблизи с тех пор, как вернулась в Скрипторий. Неужели они обсуждали эту тему? Неужели доктор Мюррей согласился вернуть меня в Скрипторий при условии, что я буду держаться от листочков подальше?
* * *
— Может быть, я буду помогать вам раскладывать листочки? — спросила я у папы в тот же вечер, когда мы шли домой. Он ничего не ответил, но его рука нащупала в кармане монетки, и я услышала их позвякивание, когда он стал перебирать их пальцами.