Он коротко кивнул папе и вернулся на свое место.
Я обняла папу и заметила, что мне впервые в жизни пришлось наклониться, чтобы прижаться щекой к его щеке.
На следующее утро я уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Юбка, которую я носила накануне, валялась на полу и была помятой, поэтому я достала из шкафа другую. Полчаса ушло на то, чтобы заплести волосы в тугую косу, как однажды делала мне Лиззи, но у меня ничего не вышло, и я закрутила их в привычный пучок. Я поплевала на туфли и натерла их краешком покрывала. Потом я зашла к папе в комнату посмотреться в зеркало Лили.
— Ты можешь забрать его к себе в комнату, если хочешь, — сказал папа. — Твоя мама не любила прихорашиваться, но это зеркало она обожала.
Я смутилась, увидев свое отражение и оценивающий взгляд папы.
От мамы мне достались высокий рост, стройная фигура, чистая кожа и карие глаза, но вместо ее прямых льняных волос из моей головы торчали ярко-рыжие папины кудри. Я видела его в зеркале и пыталась угадать, что видит он.
— Лили гордилась бы тобой, — сказал он.
Мы пришли в Саннисайд, папа забрал утреннюю почту. Вместо того чтобы пойти на кухню к миссис Баллард и Лиззи, я отправилась с ним в Скрипторий. Он включил недавно проведенный электрический свет и разворошил угли в камине. Температура воздуха в Скриптории едва ли изменилась, но я чувствовала приятное тепло. Я стояла рядом с сортировочным столом и с замиранием сердца ждала от папы заданий.
Он протянул мне пачку писем.
— Теперь это будет твоей обязанностью, — сказал он. — Забирай и сортируй почту, как это делал я. Тебе повезло, что доктор Мюррей больше не просит присылать ему слова — раньше мы получали их мешками. Но тебе все равно придется вскрывать каждое письмо и проверять, нет ли в них листочков.
Папа вскрыл один конверт.
— Здесь письмо, его нужно скрепить с конвертом и отнести тому, для кого оно предназначено. Ты же знаешь, кто где сидит?
Я кивнула. Конечно, я знала.
Я взяла письма и унесла их с собой. Мой стол стоял в нише между полками для старых словарей и единственным открытым участком стены. Я представляла его себе огромной ячейкой, которая была сделана под мой рост. Из нее я могла видеть помощников за сортировочным столом и доктора Мюррея за своим бюро. Чтобы увидеть меня, им бы пришлось повернуться и вытянуть шеи.
Я радовалась тому, что могла за всеми наблюдать, оставаясь невидимой. Я больше не чувствовала себя здесь случайной гостьей. У меня был свой собственный стол, и больше никто не мог меня не замечать. Теперь я служила словам так же, как они. Кроме того, доктор Мюррей обещал платить мне полтора шиллинга в месяц. Это в четыре раза меньше, чем получал папа, и даже меньше зарплаты Лиззи, но мне хватит, чтобы каждую неделю покупать цветы и сшить новые шторы для гостиной. И мне не нужно больше просить денег у папы, если я захочу купить себе новое платье.