– Невероятный подвиг, генерал. Орден Ленина будет вашим.
– Цыплят по осени считают, товарищ Майский. Тяжело предсказать реакцию президента.
Майский пожал плечами:
– Если дойдет до переговоров, то ему придется играть по нашим правилам. По-моему, наша единственная проблема – кубинцы.
– О них не беспокойтесь. Генерал-полковник Колчак оцепил взлетно-посадочную полосу Санта-Клара, у него полторы тысячи советских солдат. А поскольку в командовании противовоздушной обороны Кубы работают наши консультанты, мы без проблем расчистили челноку путь к приземлению.
– Тогда он уже все равно что у нас в руках.
Великов кивнул:
– Думаю, теперь можно не сомневаться.
Президент сидел в халате за столом Овального кабинета, опустив подбородок и водрузив руки на подлокотники кресла. Его лицо казалось усталым и осунувшимся.
Внезапно он поднял глаза и сказал:
– Вы уверены, что Хьюстон не сможет связаться с «Геттисбергом»?
Мартин Броган кивнул:
– Так сказал Ирвин Митчелл из НАСА. Их сигнал глушится какими-то внешними помехами.
– Джесс Симмонс сейчас в Пентагоне?
– Он у нас на прямой линии, – ответил Дэн Фосетт.
Глава государства ненадолго запнулся; когда он продолжил говорить, его голос звучал не громче шепота:
– Тогда передайте ему, чтобы он приказал пилотам быть наготове.
Фосетт тяжело кивнул и снял трубку телефона.
– Есть известия от твоих людей, Мартин?
– Последнее сообщение было о том, что они высадились на берег, – растерянно сказал Броган. – Больше ничего.
Президент почувствовал, как испаряется его надежда.
– Боже мой, наше положение – хуже некуда.
Зазвонил один из четырех телефонов, и Фосетт схватил трубку:
– Да, да, он здесь. Да, передам ему. – Он положил трубку, нахмурившись. – Это Ирвин Митчелл. «Геттисберг» отклонился слишком далеко на юг, чтобы добраться до мыса Канаверал.
– Еще есть шансы, что челнок сядет на воду, – без энтузиазма сказал Броган.
– При условии, что их вовремя предупредят, – добавил Фосетт.
Президент покачал головой:
– Не выйдет. Их посадочная скорость более двухсот миль в час. Челнок просто разорвет на куски.
Наступило молчание, каждый пытался подобрать верные слова. Глава государства развернулся в кресле и с тяжестью на душе уставился в окно.
Через несколько мгновений он повернулся к мужчинам, окружившим его стол в ожидании:
– Прости меня, Господи, за то, что я подписал смертный приговор всем нашим героям.
Питт соскочил с лестницы и на всех парах побежал по коридору. Найдя камеру Джордино и Ганна, он схватил ручку двери и дернул ее с такой силой, что чуть не сорвал дверь с петель.
Крошечная комната была пуста.