Западная культура, говорят они, характеризуется нарративом, основанным на бинарных оппозициях: причина и следствие, мы и они, один и многие и т. д. Ее «сборки власти» навязывают «означивание и субъективацию как собственную детерминированную форму выражения», но «нет означивания без деспотической сборки, нет субъективации без авторитарной сборки» [Deleuze, Guattari, 2004, p. 211; Делёз, Гваттари, 2010, с. 298]. Хуже того, «наша семиотика современных белых мужчин – даже семиотика капитализма – достигла такого состояния смеси, в котором означивание и субъективация действительно простираются друг через друга» [Deleuze, Guattari, 2004, p. 213; Делёз, Гваттари, 2010, с. 301]. Означивание подразумевает не «значение», а, скорее, привычку использования знаков. «Субъективация» употребляется в смысле, который вкладывает в этот термин Лакан и с которым мы снова столкнемся у Бадью и Жижека. То есть она понимается как процесс, посредством которого человек создает себя как «для-себя». Так или иначе, в условиях, наложенных на нас капитализмом, попытки самосознания безнадежно затруднены использованием знаков и, следовательно, «деспотической» и «авторитарной сборкой», которую две упомянутые формы деятельности в любом случае подразумевают (действительно ли это формы деятельности и точно ли их две?).
Другими словами, наша ситуация ужасна, и нужно лекарство. И лекарство – это ризома. Она «расчерчивает план, у которого не больше измерений, чем того, что по нему проходит; поэтому множественность, которая его конституирует, больше не подчиняется Одному, но обретает собственную консистенцию» [Ibid., p. 588; Там же, с. 858]. Ризоматическое мышление заменяет «оппозицию между Одним и многим на различие между типами множеств», но не теряйте бдительности: иногда дерево наносит ответный удар и производит «одеревенение множеств» [Ibid., p. 588; Там же, с. 858]. Важно, что соединения ризом образуют плоскости, страты, а не деревья. (Поэтому те, кто представляет язык через порождающие деревья, как Хомский, совершают фундаментальную ошибку в отношении имеющихся возможностей.)
Развиваясь, ризома создает территорию. Но при этом она «детерриториализует» предыдущих обитателей, как сорняки, которые заполоняют сад, или колонисты, вытесняющие соперников с тех земель, где поселяются. Концепция территориализации получает у Делёза и Гваттари пространное и гибкое пояснение: это то, что делает стая птиц в полете. Или отдельная птица, когда метит свою территорию пением. Или музыка, устанавливая рефрен. Или люди, когда они поселяются вместе. Или река в паводок, разливающаяся по полю. И во всех таких случаях мы наблюдаем и детерриториализацию, например, когда стадо движется вперед по прямой, прежде чем разбрестись по полю, или когда кочевники сворачивают палатку и двигаются дальше, или когда вы вытаскиваете пробку из ванны, и ретерриториализацию, когда все устанавливается в новой форме.