Большой Мак сидел, словно оглушенный, с изумлением взирая на хитро скалящуюся физиономию. Не сразу он проникся чудовищным смыслом предложения. Ратнер, в свою очередь, не мог подыскать объяснения затянувшемуся молчанию. Всех людей он мерил своей изуверской, хищнической меркой.
— Ну так что ты скажешь? — не утерпел он.
— Ах ты, подлая тварь!.. — прохрипел Большой Мак. Он вздыбился над Ратнером, испепеляя его взглядом. Скользнув с опрокинутого стола, с грохотом разбились бутылки. Ратнер, казалось, уже придавленный к полу столешницей, боязливо взвизгнул и сумел вывернуться. Он выдернул из кобуры револьвер, но в этот миг увидел над собой исполинскую фигуру с искаженным гневом лицом.
Однако Мак не хотел тратить понапрасну запасы свинца. В одно неуловимое мгновение его пальцы мертвой, медвежьей хваткой сплелись на запястье Ратнера. Негодяй взвыл от боли. Треснула кость. Отлетел в угол револьвер, а вслед за ним Большой Мак швырнул его хозяина. Тот с жалобным стоном растянулся в углу салуна и остался там лежать, судорожно перебирая конечностями.
Большой Мак вывалился на улицу, распугав с полдюжины зевак, что теснились у дверей салуна. Он бросился в стойло, где оставил своего большого гнедого мерина.
Спустя еще минуту, взметая буруны пыли, мерин уносил исполинского техасца из Капитана. На развилке за околицей городка он свернул на западную дорогу.
К востоку от Капитана дорога тянулась по пропыленной равнине и хорошо просматривалась из городка вдаль. Это очень ценили его жители: шерифы и приставы, как правило, приближались к Капитану именно с востока. Однако на западе местность становилась пересеченной. В миле от черты города обзор дороги прекращался. Вдалеке, на юго-западе, нависали над горизонтом мрачные контуры гор Сакраменто, сверкая верхушками на фоне отливающего сталью утреннего небосвода. Эти горы всегда служили прибежищем самым отпетым головорезам. Сначала здесь хозяйничали краснокожие, изукрашенные татуировками, потом им на смену явились bandidos в сомбреро, но ни разу дотоле эти угрюмые склоны не давали приюта таким отъявленным головорезам, как те, что объединились в шайку под предводительством таинственного Эль Браво. Большой Мак слышал о нем и прежде; говорили еще, что почти никто из живых не смог бы описать его внешность, — правда, все утверждали, что он был белым человеком.
Город остался позади и быстро исчез из виду. За исключением утлой лачуги мексиканского пастуха, в пяти милях к западу от Капитана, других следов обитания человека по дороге ему не встретилось. Еще через милю дорога нырнула в широкую щель каньона, прорезанного с севера на юг ручьем с милым названием «Нож для Скальпа», — теперь по обмелевшему руслу вилась едва заметная струйка воды. В трех милях за каньоном виднелась гряда холмов, за ними — скальный уступ, забравшись на который, дорога затем петляла к перевалу Семи мулов. В этом месте Ратнер и собирался устроить засаду. Большой Мак рассчитывал, что сумеет нагнать тяжеловесный фургон задолго до перевала.