Охотник за бизонами одним прыжком взвился на ноги. За стенами тюрьмы бесновалась толпа, и это заставило его перейти от отвлеченных рассуждений к осознанию того, что он угодил в крайне затруднительное положение. Зловещий топот множества ног надвигался с дороги вместе с яростной божбой и проклятиями.
Нет на свете звука ужаснее, чем рев человеческого стада, которое жаждет настичь и растерзать одного из своих. Ричардс, хотя ярость толпы не была направлена на него, заполз на нары и прижался к стене, втянув голову в плечи. Элкинс заворчал, как старый упрямый бык, в очередной раз желающий показать характер. Борода его ощетинилась, в глазах полыхнуло пламя. Одним прыжком оказавшись у окна, он обеими руками схватил один из толстых железных прутьев, которыми оно было забрано.
Толпа уже хлынула к зданию, окружая его со всех сторон; нападавшие принялись бить по дверям прикладами ружей. Потом раздались револьверные выстрелы, и свинцовые клещи стали впиваться в бревна и доски. Ричардс взвыл, предчувствуя скорую развязку, — он прилагал отчаянные усилия к тому, чтобы стать меньше и незаметнее. Элкинс отозвался все тем же нечленораздельным злобным урчанием.
Охотник уперся одной ногой в стену. Хрустнули сухожилия, вздулись бицепсы на руках, набухли на висках вены. Когда железный прут на одном конце начал изгибаться, из груди Элкинса вырвался свирепый клекот. Наконец ему удалось выдрать стержень из первого гнезда, а с еще одним рывком он уже держал прут в руках.
Элкинс развернулся лицом к двери, резко выдохнул и стремительно согнулся пополам, спасая себя от страшной угрозы: он уже знал, что нападавшие вооружились бревном, которым намеревались протаранить дверь.
Действительно, спустя мгновение дверь рухнула, по комнате разлетелся град обломков. Охотник всмотрелся в искаженные злобой, озаренные светом факелов лица людей, обступивших дверной проход. Толпа линчевателей состояла из шулеров, владельцев злачных местечек, бандитов, воров и прочего отребья — среди них не было ни одного человека честного ремесла, ковбоя или охотника.
Но вместо того, чтобы ворваться в камеру, люди замерли, охваченные смертельным испугом: их встретило жуткое, перемазанное кровью, взъерошенное чудовище. Свирепо сверкая красными глазищами, оно сжимало в лапах увесистую железяку.
С душераздирающим кличем чудовище бросилось в дверной проход, вклиниваясь в гущу нападавших.
Десятки глоток вторили этому кличу оглушительным воем, но еще громче звучали истошные вопли пострадавших. Порывисто заколыхались и погасли факелы. Вслепую грянули ружейные выстрелы, но в рукопашной толчее нельзя было надеяться на точный прицел. И посреди этого столпотворения бушевал Гризли Элкинс, подобно обезумевшему от крови медведю посреди отары овечек.