Бумаги в привезенном вестовым пакете, который Гаврилов с нетерпением вскрыл, привели его в некоторое недоумение. С одной стороны, предписание рассчитать и подготовить приказы на перевозку дивизии из Тарнува в Ченстохов. Что вроде бы подтверждало его выводы. Но, с другой, еще требовалось подготовить дополнительно расчеты по перевозке почему-то в Глац или Ратибор в Германии. «Однако откуда возьмется столько вагонов и паровозов, если до сих пор их захвачено всего на один нормальный состав? С России привезут? Так и там таких практически нет, - запирая секретные документы, после регистрации их, в сейф, опять задумался Гаврилов. - Единственный реальный выход – получить из Германии… Тогда получается, что первое задание…, - Михаил инстинктивно оглянулся, словно опасаясь, что кто-то, стоящий за спиной, может подслушать его мысли. – Получается, что есть договоренность с германцами и нас перебросят на пассивный германо-австрийский фронт для того, чтобы мы ударили в тыл основным силам цесарцев. Красиво может получиться! – Михаил опять подошел к карте. – Высаживаемся в Ратиборе, а еще лучше - чуть дальше, прямо у границы и … вперед. Как сообщала разведка войск там ничтожно мало – и с германской и с цесарской стороны только пикеты из ополчения. Не хотят воевать австрийские немцы против германских. И наоборот… А мы сметаем это охранение быстрой атакой и выходим на Венгерскую равнину. Единственное препятствие – зима. Хотя в землях цесарцев она теплее? Переживем… Что австрийцы могут сделать в ответ? Бросить против нас резервы? Даже если перебросят – положение их войск в Галиции становится шатким и отход практически неизбежен. Очень красивая может получится комбинация. Тогда зачем второй, точнее первый вариант? Если подумать, если хорошенько подумать… то он получается на тот случай, если германцы не согласятся. Тогда мы просто высаживаемся у Славкова и пересаживаемся в российские составы. Вот такой вариант и посчитаем. Тем более, что писарь Славкин считает быстро, не зря у своего папаши счетоводом работал».
Повеселевший Михаил Пафнутьевич вызвал дежурного офицера, сдал ему кабинет и отправился в переделанный под конюшню сарай. Где его с нетерпением ожидала кобыла Зорька и откуда он собирался отправиться на квартиру, отдохнуть перед завтрашним трудным днем.
Северное (Немецкое) море. Январь 1910 г.
Наглый прорыв русско-немецких рейдеров в Северное море, сумевших при этом потопить два корабля Его Величества – бронепалубный крейсер «Медуза» и вспомогательный «Байяно», требовал немедленного отмщения. Взрыв негодования английского общества, докатившийся до коридоров Адмиралтейства, отправил в отставку адмирала Каллагэна. На освободившееся место усидевший в своем кресле Фишер сумел протолкнуть его заместителя, адмирала Джеллико. Который немедленно потребовал от своего штаба решения проблемы – как заставить потрепанный немецкий Хохзеефлот выйти из своих гаваней и сразиться с Грандфлитом. С учетом имеющихся данных о результатах атаки Вильгельмсхафена «гунны», как стали называть германцев с легкой руки корреспондентов, могли выставить не более чем два линкора и два, считая с русским, линейных крейсера. Поэтому выманить их на бой становилось нетривиальной задачей. Но Джеллико надавил - и план появился. Его и приняли, хотя ходили слухи, что Черчилль, прочитав полученный документ, ругался словно грузчик из доков. После чего слегка успокоившись, резюмировал: «Этот человек может проиграть войну за полдня[5]».