— По телику «Веселых ребят» показывали? Хорошая картина.
— Это настоящий кричит, — сказала я шоферу, — его в ванной купали. Врачи ему желудок чистили.
Шофер, обернувшись, подмигнул мне:
— В этой картине все настоящее. Заказывали вокзал?
— Хорошо бы сначала в столовую, — попросила мама, — прямо голова кружится. Кира даже побледнела от голода.
Алисе не до еды было, раз поросенок заболел.
— Правда свинью в квартире держат? На моей работе чего только не услышишь. До праздников далеко. К семейному юбилею разве готовятся, так в магазине свинины полно, — допытывался шофер, выруливая во второй ряд, и мне теперь из окна были видны только машины.
— Любят свиней люди и держат, — объяснила тетя Зита.
— Проще собаку завести.
— Я держу собаку, а моя соседка, встречаясь с ней в коридоре, каждый раз брезгливо губы поджимает. А сама рояль держит и поет. Да как! У меня от ее пения голова разламывается. У соседа внизу мотоцикл часами тарахтит и газует. Вонь, гарь, треск. Это пожалуйста, мы привыкли, что так вроде и должно быть. Говорите: «Собаку проще завести». Она только на газон встанет — сразу услышишь: «Грязь! Пачкает!»
Мне очень понравилась речь тети Зиты, но шофер не хотел соглашаться:
— Мы же в городе живем, как же иначе?
— А так, с поросенком хоть гулять не надо, живет себе в комнате и все.
Мама тоже не согласилась:
— Конечно, своими увлечениями всем не угодишь, но свинью в комнате держать просто не гигиенично.
Тетя Зита разозлилась:
— Держать пауков и скорпионов, как вы, конечно, лучше. Прости, Тома, я просто от голода злая.
— Товарищ, подвезите нас к кафе, а потом на вокзал, — напомнила мама.
Но шофер сухо ответил:
— Времени мало. Мне еще людей возить надо.
Поесть нам так и не удалось. у тети Зиты вещей стало не намного меньше. Московские носильщики, оказывается, сами стараются загрузить свои тележки. К окошку камеры хранения то и дело подбегал очередной носильщик. Быстро накладывал вещи пассажиров на тележку, так же быстро спрашивал, какой поезд, и почти бежал с тележкой в нужном направлении.
— Барнаул, — сказала тетя Зита, и мы побежали за носильщиком из вокзала на улицу и прибежали на другой вокзал.
Носильщик убегал, тетя Зита отставала, я схватилась за мамину руку, как маленькая, боясь потеряться в массе спешащих людей.
Кто-то больно пнул меня в бок, но не только остановиться — даже оглянуться не было возможности. Столько народу я никогда не видела.
— Беги за носильщиком! — крикнула мне мама.
«Тетя Зита нездорова», — вспомнила я, замедляя шаги. Одиночество среди людей так напугало меня, что захотелось выпрыгнуть из этой толпы вверх, повиснуть высоко в воздухе и закричать: «Мама, я здесь!» Но сзади напирали, передние люди мешали погоне за носильщиком. Скоро стало непонятно, кто кого толкает: сосед меня или я соседа, и страх потеряться куда-то исчез и даже стало веселее.