Горский рассмеялся, притянул Лизу к себе и крепко обнял, покачивая из стороны в сторону.
– Я – болван. Но я очень тебя люблю, Лиза.
Лизка зажмурилась, уткнулась носом в его плечо и тихо спросила:
– А Таня? Ви ж… вона ж… Ви цілувались!
– Она вбила себе в голову, что можно все вернуть.
– Це вона тобі писала, да? Весь район говорив, шо в тебе нєвєста – Таня з Одеси… Я… як взнала, так питалась тебе розлюбити… З Васькой, з Федькой… з Шмигой…
– Она писала, я не читал. Лиз, забудь, – Павел поцеловал ее в макушку. – Просто забудь – и все.
– Нє-а, – она мотнула головой и тут же снова устроила ее на его плече. – Не забуду… Якби не це… ти б так і не сказав, да?
– Ты тоже не торопилась сказать мне про ребенка, – усмехнулся Павел.
– Ми з тобой женаті восьмий місяць. А про… ребьонка я тільки в понеділок взнала! Хто сказав? Мама? Я ж її просила!
– Ах, ты еще и просила!
Лизка хитро улыбнулась и подняла на него глаза.
– В тебе спрашувать, де ночував? Га?
– На пляже. Топчан оказался жестким.
– От дурко́. Наче дівана нема. Паш, а ти мене правда-правда любиш? Чи просто помириться хотів?
– Я тебя очень-очень люблю!
– А я тебе довше люблю! – Лизка показала ему язык и ногой демонстративно задвинула чемодан под кровать. – Ну давай… Щекочи мені бік. Двері закрив?