– Что ж ты такой тяжелый, сволочь! – ворчал Вересов, выволакивая «тело» из бара и запихивая в машину. Искренне радуясь, что до квартиры и Вересова, и его багаж довезет лифт.
Спустя час Макс пил кофе на кухне Закревского, в то время как сам гостеприимный хозяин торчал в душе, откуда Слава выперся уже хоть отдаленно напоминавшим себя самого. Хотя бы на ногах стоять начал. Кое-как прошлепав к Вересову, сел на табуретку, сложил руки на столе и устроил на них свою черную и очень нетрезвую голову.
– У меня коньяк был, – пробормотал он.
– Тебе сейчас хоть с коньяком, хоть без лучше не станет, – отозвался Вересов. – Кофе будешь?
– Буду, – буркнул Закревский. Потом в его мозгу что-то противно дзенькнуло, и он пробормотал: – Скотина я, Макс. Сам ключи взял, а сам…
– Чегоооо? – протянул Вересов, зависнув с джезвой и кофе в руках.
Ярослав слабо махнул рукой и откинул голову, прислонившись спиной к стене. А потом отрывисто заговорил:
– Да от хаты ключи… Но для нас это разное… Она хочет е**ться, а я жениться. Думал, теперь, когда ребенок… хрен… Каргин сказал, патология… А я не хочу припоминать ей, оно само вырвалось…
– Твою ж мать… – Макс отставил кофе и джезву в сторону и уселся обратно перед Закревским. – Ты в своем уме? Ты что, идиот, с Каргиной связался?
– Ну связался. И что?
– И что? Ты спрашиваешь, и что? Каргин был твоим клиентом, а ты с последствиями трахал бабу, против которой вел дело? – помолчал и глухо добавил: – А теперь я должен делать все, чтобы Каргин сохранил семью с этой бабой, на которой ты, оказывается, хочешь жениться. О**еть!
Вересов резко поднялся и принялся все же варить кофе, сдерживая себя. Руки чесались настучать этому дебилу по его патлатой голове. Которую сам Макс совершенно искренне всегда считал достаточно умной. До сегодняшней ночи.
– Было бы лучше, если бы ее семью пытался сохранить я? – выдохнул Закревский, будто враз протрезвел. – Я ее люблю, ясно?
– Ясно, – буркнул Макс и поставил перед ним чашку кофе. – Пей и спать иди!
– А ты езжай уже, – пробормотал Слава. – Или диван разложить? Утро скоро.
– Нет, я домой. К Маре.
Gala: ты тут?
Gala: тут?
Gala: Вер, ты куда пропала?
Gala: Верунь, ну я скучаю.
Gala: ты живая вообще???????
Gala: Верка! Как сможешь, напиши хоть, я с ума схожу!
Свернувшись на диване, Ника гипнотизировала телефон, который лежал прямо перед ее глазами. Сегодня он не звонил ни разу. Она не удивлялась и понимала почему, но упрямо пялилась на трубку на подушке. Галка права, тысячу раз права. Сколько раз Ника мысленно говорила со Славой. Рассказывая и объясняя. А вслух не получалось. Сразу все слова становились жалобой и застревали в горле. Не потому, что он запретил. Потому что она не хотела. Жаловаться не хотела. Вся ее жизнь, выраженная в словах, казалась сопливым телемылом. Она такие терпеть не могла.