– Я не знаю, как есть. Знаю только его версию. А ты предпочитаешь молчать.
Вероника улыбнулась, неожиданно легко и весело.
– Я тоже помню твои установки. И потому не хочу пробовать разжалобить тебя. Ведь у меня все равно не получится.
Закревский кивнул. Все честно. У каждого был свой багаж сказанного.
– Ладно, – он расстегнул верхнюю пуговицу пальто и поправил воротник. – Если захочешь поговорить, я к твоим услугам. Это то, что я за тебя решить не могу. Ключи мне оставить, или это все-таки мой комплект?
– Твой.
Он усмехнулся, быстро наклонился, поцеловал ее макушку и ушел. Просто ушел.
– Твою ж мать! – зло шептал Вересов, выползая из-под одеяла с чувством, что не хочет оставлять Мару ни на минуту, и пониманием, что иначе она проснется, когда он не сдержится и начнет орать на эту сволочь, звонившую посреди ночи.
Сволочью, разумеется, был Закревский.
– Я буду сейчас с тобой разговаривать, только если ты умер и собираешься пригласить меня на свои похороны. Потому что в ином случае ты последняя скотина, которая меня разбудила без веской причины.
– Так че? В ментовку звонить? – зазвучал на том конце совершенно незнакомый сиплый голос.
– Э-э-э… какую ментовку? Ты кто? – резко проснувшись окончательно, спросил Макс.
– Охранник. Я тут бар охраняю, а твой орел набухерился и на клиентов кидается. Еле успокоили.
– Заперли? – хохотнул Вересов.
– Не, обошлось. Он на ногах не стоит. Еле добились, кому звонить. Говорит, мол, только не Таське. А ты у него в телефоне «шефом» значишься. Так че? Забирать тело будешь?
– Буду.
Через полчаса Вересов стоял в самом дальнем углу барного зала, где дремал Закревский, развалившись на стуле.
– Вставай давай, орел хренов, – ржал Макс. Орел не реагировал.
Полюбовавшись расписанной физиономией Ярослава, он спросил суетившегося рядом охранника:
– И много клиентов пострадало?
– Та больше он пострадал, – махнул рукой тот. – Они его даже и не били толком. Упал он неудачно. Рожей стаканы смахнул на пол. Мужик, ты прости, что дернули. Но иначе реально только в ментовку. А кому оно надо?
Закревский, между тем, разлепил черные свои очи и мутным взором воззрился на собственного начальника. Потом разлепил и уста свои с разбитой верхней губой. И, едва шевеля ею, выдал:
– А Ника где?
– Ника? – переспросил Макс и хмыкнул: – Значит, Ника… За стаканы заплатил? – снова поинтересовался у охранника.
– Да какой там? Грозил иском за возмещение морального ущерба.
– Макс, садись, выпьем! – выдохнул Закревский и заорал: – Ээээ… Принесите нам выпить!
– Уймись, – отмахнулся Вересов.
Вынув бумажник, Макс расплатился с барменом, нарисовавшимся, едва заговорили о «возмещении».