Выбравшись из машины, помог выйти ей. Когда ее рука оказалась в его, подумал, что не выпускал бы ее никогда.
– Родные пенаты, – зачем-то брякнул он, кивнув на ее окна. – Соскучилась?
– Соскучилась, – кивнула Ника, не отпуская его ладонь. – Ты же зайдешь?
– Зайду, – мягко ответил Закревский и улыбнулся одним уголком губ. – Как минимум дотащу к тебе сумку, и за это ты напоишь меня чаем.
– То есть чай у меня есть?
– Чай – есть, – рассмеялся он. – Кофе, прости, тебе пока нельзя. Но зато есть мороженое. На всякий случай. Только горло не простуди.
Ника засопела и шустро потащила Закревского за собой.
Зашли в квартиру. Он поставил сумку в углу и расстегнул куртку, разуваясь по дурацкой привычке без участия рук. Поглядывал на Нику. И, не зная, о чем говорить, выдал:
– Еще у тебя лампочка в комнате перегорела. Я вчера не успел поменять. Но сегодня сделаю.
– Да можно и потом, – отозвалась Ника.
Она разулась и прошлепала в комнату. Потопталась под окном, глядя во двор и, понимая, что они пошли по замкнутому кругу. Она вернулась домой. И он вернется. Поставит сумку, попьет чаю. И вернется к себе. Сорвавшись с места, она вылетела в коридор.
Ярослав стоял, привалившись к стене возле двери, будто ждал ее. И смотрел в ее лицо теперь безотрывно, выжидающе, настойчиво, как если бы искал что-то в ее зеленых глазах. И боялся не найти того, что искал, чему не было имени. Потом отлепился от стены и шагнул к ней.
– Ника, я…
– Что случилось с лицом? – спросила она, подойдя близко и коснувшись пальцами щеки, потом губы с затянувшимся порезом.
– Подрался.
– Больно было? – спросила она и легко прижалась губами к его губам.
– Тогда было, – прошептал он, мягко обнимая ее плечи и притягивая к себе.
– Хочешь чаю?
– Если нет, то уходить?
– Как хочешь, – Вероника отстранилась и принялась распаковывать сумку.
Обязанности будущего папаши были выполнены неукоснительно. В больнице проведывал, самочувствием интересовался, домой привез. Пора и честь знать. Ей. И отпустить его.
– Ника! – позвал он ее. Негромко. И как-то совершенно безнадежно.
– Что «Ника»? – вскрикнула она. – Ну что «Ника»? Чаю и сам себе нальешь. А дверь тем более захлопнешь!
– Я тебя люблю.
– Правда? А шарахаешься от меня, как от прокаженной!
Полученную информацию он переваривал относительно недолго. Она даже не успела вернуться к раскладываю вещей из сумки. Схватил ее за руку и все-таки притянул к себе. А потом произнес:
– Я не шарахаюсь! Я дня прожить не могу, чтобы тебя не видеть!
– Зато ночами прекрасно без меня живешь! – выдохнула она.
– Ника… – севшим голосом проговорил он и вместо ответа прижался губами к ее губам, узнавая их вкус заново. В то время как руки гладили ее спину и плечи. А сердце пустилось в безумный бой, почти до боли ударяясь о грудную клетку.