Она прикрывала глаза и тут же распахивала их снова, боясь пропустить что-то значительное, то, что навсегда останется с ней. И отдавалась его рукам в нетерпеливом ожидании минут, когда они станут, наконец, единым целым.
Много позже, засыпая, обхватив ее руками, он снова заглядывал в ее лицо. Будто очень давно не видел ее вот такой. И тут же понимал: такой – не видел никогда. Она никогда не позволяла ему видеть. Откинул с высокого лба рыжую челку и коснулся пальцами лишь недавно зажившего окончательно шрама. Нахмурился. Тихо выдохнул:
- Я не отдам тебя.
И уткнулся носом ей в шею.
Она закусила губы и отвернулась, почувствовав, как по щеке на подушку скатилась слеза.
Утром он проснулся один. Пошарил рукой по постели, не найдя ее, открыл глаза и вяло улыбнулся, понимая, что она сбежала. Но теперь у него было кое-что важное, чего не было еще накануне. Теперь он знал, что она любит его. И значит, все было не зря.
Закревский захлопнул книгу и некоторое время смотрел прямо перед собой. Лицо его не выражало никаких эмоций, кроме крайней озадаченности. Потом он негромко булькнул и спросил:
- Выпить есть чего?
Вересов молча достал стакан, виски и поставил перед Ярославом.
Тот еще некоторое время повтыкал на бутылку. Потом все-таки налил, но руку с напитком до рта так и не донес. Вместо этого удивленно промолвил:
- Вообще-то она меня там без жены оставила почти!
- Почти не считается, - сказал Макс, налил себе и быстро выпил.
- Засчитано… Черт, Вересов! Будь Маринка мужиком, я бы ей точно морду набил!
- Она не мужик. Она молодая писательница с фантазией.
- Ты сам-то понимаешь, что она вычудила, а?
- Понимаю… Ты там Нику успокой… как-нибудь.
- Как-нибудь, - Закревский поднялся из-за стола. – Книжку-то с собой дашь? Хоть узнать, чем закончилось…
- Забирай, - махнул рукой Макс.
- Тогда бывай… удачи… а то вдруг она и про вас напишет.
- Да иди ты! – слабо огрызнулся Вересов и проводил Ярослава.
Медленно поднялся по лестнице и ввалился в спальню.
Мара лежала на постели, глядя в потолок. И на появление мужа отреагировала только тем, что протянула в его сторону руку.
Он присел на кровать, взял ее ладонь в свою и устало сказал:
- Я не спрашиваю, зачем ты все это выпустила. Но, черт, Мара, нафига ты позвонила Славке?
Она слабо всхлипнула и несчастным голосом прошептала:
- Я хотела извиниться. Ника трубку не берет… Я не знала, что он не знает!
- Теперь знает.
- Теперь знает, - повторила Мара. – Тираж хорошо расходится. Мозгунова злобствует. А я на этом все. В школу вернусь, наверное.