Ну а что до гендера… По многим объективным и субъективным причинам баб Басаргин предпочитал иметь со стороны. Да и тем никогда и ни в чем не признавался, успешно лавируя между физиологией и бытовой романтикой. А Олино недовольство странным образом не выходило за пределы части.
За одним исключением.
Диана… Тут образовывался провал. Никаких Диан он вообще не знал. И единственной возможностью узнать, о ком говорила Оля, оставалось спросить ее саму, кто такая эта Диана, которую полагалось любить Денису.
Или не любить, если учесть, что Олька действительно его ревновала. Правда же ревновала! Как это он еще по осени не понял? Уже тогда ведь было ясно — он ее целует, а она ему про Ингу! Потому что ревновала! Со времен Савелия — точно. И это просто… с ума сойти!
Неуемный, бурлящий ход его мыслей был прерван самым неделикатным образом в половине шестого вечера — эти цифры демонстрировали часы. Календарь же фиксировал пятницу. А за порогом стояли его ближайшие родственники в количестве трех человек. В смысле, двое Парамоновых — отец и дочь, и одна Басаргина — в смысле, Ксюха.
Денис пропустил их в прихожую и, кивнув на племянницу, спросил голосом, полным оптимизма в крайней степени:
— Я надеюсь, вы у меня ее на ночь не забудете?
— И не мечтай, — хмыкнул Глеб. — Своих заводи.
— Вот и прекрасно, — проигнорировав замечание Парамонова, отозвался Денис. — А будет орать — привезу в театр. Пусть там горланит.
— Эй, мы же не в оперу идем!
— Будет у вас все в комплексе.
Кроха, судя по широкой беззубой улыбке, все же орать была пока не настроена. Ребенка благополучно занесли в квартиру. Сумка с необходимым была водружена на кресло. Судя по ее объему, привезли ребенка будто на месяц. Впрочем, возможно, это Денис просто не был в состоянии трезво оценить, что может пригодиться, а что нет.
— Ты, если чего, звони, — продолжал вещать Глеб, и повернулся к супруге: — Ксёныч, во сколько кормить?
— Сама попросит, — улыбнулась она. — Как проголодается — чмокать начнет. В сумке смесь, разведешь в теплой воде. Мультики ей включи, она под них засыпает. Не придется никуда ехать, а мы спокойно спектакль посмотрим.
— Между прочим, первый выход в свет за год, — улыбнулся Парамонов, вручая ребенка Денису. — Даже если тебе кажется, что фиг она куда доберется, глаз не спускай. Подвижная очень. Любит летать со всех поверхностей. Лучше всего с ней под боком. А мы пока с мамой быстро сбегаем в театр, да, мелочь? — мелочь радостно булькнула. — Я Ремарка не читал, хоть спектакль посмотрю. С этой, как ее… Ксёныч?
— Владой Белозёрской.