И отговорки, что, вообще-то, они коллеги и «мало ли что» — отговорки бессмысленные. Он за четыре года звонил ей пару раз по работе. Зачем, если есть рация?
Теперь же его звонки стали наступающей на горло действительностью. Дэн не отпускал. Теребил. Не давал забыть. Мучился сам — она это точно знала. И прошлой ночью, и этим утром, и прямо сейчас. И ладно терзать себя — не привыкать. Причинять боль еще и ему было страшно.
Наверное, именно потому Оля не переводила телефон в беззвучный режим. Не слышать — значит, давать себе поблажку. А она сама довела до этого всего, значит, надо испить до дна.
Несмотря на всю высокопарность собственных умозаключений, она по-прежнему совсем не представляла себе, как у них с Денисом может сложиться при тех вводных, что имелись в наличии. Диана ее никогда не простит. Диана не простит, и сможет ли она себе самой простить такое предательство?
Странно ли это — не бояться ранить себя, но бояться ранить другого?
Свойственно ли это нормальному человеку?
Со своей ненормальностью Надёжкина смирилась в далекую пору, когда уходила из дому, вопреки маминым воплям и отцовским упрекам. Они боялись за нее! А она не боялась ни капли — только оказаться слабой ей было страшно. И может быть, став на ее сторону, Леонила Арсентьевна никому не услужила, кроме себя, получив свою Лёку в полноправное владение. Оля привыкла считать, что этак бабушка не позволила ей сломаться, но дала сохранить себя настоящую. И все же бог его знает, кто при сотне альтернативных путей, которые выбирает человек, оказывается прав в итоге. Хранимый, хранящий или ставящий ультиматумы?
Еще один пункт ее программы по заполнению слотов заключался в том, что дырка среди ставящих ультиматумы тоже должна быть заткнута. И вечером того же дня, после встречи с достопочтенным дедом, отвалившим ей внушительную сумму, помимо той, что она назвала, Надёжкина отправилась на Оболонь, вспоминая брюзжащий голос, снисходительно произносивший: «Я же знаю, сколько этот шедевр стоит, Оленька, почитал, как другие мастера оценивают», — и неожиданно прикидывая, что полученные деньги частично покроют ее внеплановую поездку в Харьков. И это, пожалуй, было единственным, что хоть как-то радовало в сложившейся ситуации. Брешь в бюджете в связи с переездом была весьма заметна для ее нынешнего финансового положения.
Но она точно знала, что справится. Она со многим справлялась вот уж который год, а оно все сыпалось и сыпалось на голову.
Дверь ей открыла Неля, домработница, которую она застала еще накануне собственного ухода от родителей. Плотная и невысокая женщина средних лет, она чаще бывала хмурой и немногословной, однако сейчас неожиданно ей улыбнулась, встречая в прихожей.