И убеждалась, что они совпадают. Идеально совпадают в прикосновениях, в ощущениях кожи под пальцами, в отчаянной жажде друг друга.
Они совпадают.
Она с ним, а он с ней.
Стоп-краны сорвало, и Басаргин, больше не имея сил сдерживаться, оторвал Олю от пола и, устроив ее перед собой на столе, оказался между ее коленей. Он по-прежнему не разрывал поцелуя, и его ладони, оказавшиеся под шерстью свитера, нежно касались ее живота и выпирающих ребер.
Этот момент полета, когда ее ноги отделились от надежной опоры и она зависла в его руках, вдруг неожиданно вернул ее на землю. Оля в панике задергалась и, уже понимая, что надо делать, сожалела о том, что все закончилось. Для нее — уже все закончилось. А его руки — все еще ласкают ее.
Отняв у него губы, она отчаянно вскрикнула:
— Перестань!
— Олька, — хрипло выдохнул Денис, все еще удерживая ее в своих руках и ощущая податливость девичьего тела в отличие от слов, которые она говорила.
— Я хотела… хотела… подальше от тебя держаться, я честно пробовала, — горячо зашептала она, глядя ему в глаза: — Для меня это просто дружба, понимаешь? Дружба и секс в моем случае несовместимы.
— Глупая, — также шептал Дэн, касаясь губами Олиного уха. — Какая дружба….
— Отпусти меня, пожалуйста.
— Ты правда этого хочешь? — он улыбнулся, целуя ее шею.
Оля вздрогнула от этого прикосновения. Такого нежного, такого… Вздрогнула и тут же заставила себя отодвинуться, насколько позволяла поверхность столешницы.
— Ну, допустим, переспим мы, — ее шепот стал злым, наполняясь откуда-то из того узла внизу живота, который все еще не давал ей расслабиться. — Давай. Прям сейчас. Отстанешь?
Эта ее злость в голосе отрезвила Басаргина. В глаза, изучавшие Олино лицо, медленно возвращалась ясность. Он отпустил ее, но ладони сами сжались в кулаки, которыми он снова оперся о стол.
— Черт, Оля! По-твоему, мне трахаться не с кем?
— Уверена, что у тебя масса вариантов! Но пока меня не расколол, банально никого другого не хочется. Ты зациклился, Дэн. Могу помочь разок, мне тоже уже надоело, что ты изображаешь заботу.
Басаргин с такой силой шарахнул по столешнице, что Оля почти подпрыгнула на ней. Отступил на шаг. Пытался поймать ее взгляд и, практически перестав владеть собой, рявкнул:
— Ты можешь сколько угодно обманывать меня. Себя не обманывай! Повзрослеешь — звони!
Он резко развернулся и вылетел из дома, громко хлопнув дверью. Через мгновение за окном заревел двигатель заведенной машины. И в кухонное окно Оля видела, как от калитки рванул его глянцевый, вечно надраенный Тигуан.
Спрыгнула со стола, бросилась к сумке — доставать телефон. Псих!