— Нет, — коротко ответил я, понимая, что затея провалилась. — Отстоять империю – готов, помочь императрице – да, уничтожать и сражаться с врагами – до последней капли крови!
— А для чего вы нас-то собрали? — уточнил коллега журналиста, пытавшийся записывать за мной слово в слово. — От столицы мы далеко, революционного настроения в Вятке не так много. Да и армия предана существующему строю, мятежники могут что-то захватить на сутки или двое, максимум – неделю, но не больше!
— Если все начнут смотреть друг на друга, гадая чего это ты ничего не предпринимаешь, а сам на заднице ровно сидишь, то империя развалится, — мрачно предрек я.
— Ваше высокопревосходительство! — вышел вперед какой-то поручик. — Своими заявлениями вы оскорбляете собравшихся! Прошу вас, выбирайте выражения!
Честно говоря, от такого демарша я на секунду потерял дар речи. Хозяин дома к поручику подошел и что-то гневно сказал. Дамы зашушукались, господа подобрались, у журналистов в глазах распаляется огонь, явно готовятся к сенсации. Анзор за моей спиной что-то на своем родном языке произнес, судя по интонации, не предназначенное для женских ушек. Да и мои офицеры потянули руки к кобурам.
— Поручик! — посмотрел я на молодого офицера, у которого вместо усов еще пушок. — Если называть черное белым, то можно почивать на лаврах, а когда глаза откроешь, то окажешься в придорожной канаве. Судя по форме, вы пехотный офицер, который должен бить врага лицом к лицу, так что же вы, голубчик, желаете врага выставить в благородном свете?
— Но я никогда не поведу панических речей! — ответил тот.
— Поручик Савельев немного перебрал, проспится и поймет, что его слова вызваны хмелем! — громко произнес хозяин дома.
— Панические речи вещают трусы, которые ничего не делают для своего отечества, — мрачно проговорил я, чувствуя, что сейчас можем скатиться к банальной дуэли.
— Вы назвали меня трусом?! — воскликнул побагровевший молодой офицер. — Не желаете ли взять свои слова обратно?!
— Иван, это же провокация, — шепнул мне Анзор.
Я и сам догадался, что Савельев пытается на пустом месте затеять ссору. Не понимаю одного, ему не по чину со мной тягаться. Могу приказать и наглеца посадят на гауптвахту. Для чего он все это затеял? Попытка нас задержать? Не понимаю. Горчаков, уже не сдерживаясь в выражениях, правда без мата, высказывает зарвавшемуся юнцу, все что он о нем думает. Я поднял руку и громко заявил:
— Жаль у меня нет времени, так бы я вас, господин поручик, с удовольствием поучил светским манерам и мозги вправил, если они у вас остались, — обвел рукой собравшихся в зале и продолжил: — Прошу простить, если мои слова кого-то задели. Призываю вас всех оставаться самими собой и преданными дочерями и сыновьями империи. На этом позвольте откланяться.