.
— Да. Немного. — Девушка тоже рассмеялась, показав ровные зубки.
— А языки вы в институте учили? — Александр ещё подлил вина в бокалы.
— Нет. У меня папа… — Девушка замялась. — Я же Смолянинова по маме. А папа у меня Гастингс. Ну это такая английская фамилия. Он переехал в СССР, двадцать два года назад, и познакомился с мамой. Она тогда переводчиком работала. Ну и вот. Папа учил меня английскому, а мама немецкому и французскому. Я можно сказать с детства на трёх языках разговариваю.
— На четырёх. — Александр улыбнулся. — Ты русский забыла.
— Ну, да, конечно на четырёх. — Поправилась девушка.
— А папа твой, как смотрит на то, что ты носишь мамину фамилию?
— Никак. — Девушка пожала плечами. — Ну то есть ему конечно неприятно, но он понимает, что с фамилией Гастингс карьеры в СССР не сделать.
— Ну, глупости какие. — Александр улыбнулся. — Во время войны в Красной Армии воевал рядовой Семён Константинович Гитлер. Пулемётчик, насколько я помню. И хорошо воевал. Награждён орденами, и медалями, а в мирной жизни вроде как директор колхоза в Подольске, и вроде опять награждён уже за мирный труд[32]. Статья была большая в Огоньке.
— Я читала. — Девушка кивнула, не поднимая глаз.
— Читала это ладно. Но неужто никаких выводов не сделала? Для чего вообще такая статья появилась не где-нибудь, а именно в Огоньке? Скажем если бы в Правде, то всё понятно. Есть некий перегиб в обществе, и партия всем нам указывает на него. А вот если в Известиях, или Труде, то это прямое обращение к трудящимся. Известия к совслужащим, а Труд — к рабочему классу. А Огонёк журнал особый. Это можно сказать рупор и площадка для советских управленцев. Служилой интеллигенции. Именно для них сигнал, чтобы не зажимали людей с неправильными фамилиями. Ну и для них же, чтобы не стеснялись своих фамилий. Ты хоть понимаешь, на что пришлось пойти твоему папе, чтобы сначала осознать всю ущербность и враждебность людям общества западного типа, затем как-то пробраться в СССР, и здесь начать строить новую жизнь? Без друзей без привычного окружения. Да, чёрт возьми он даже в пабе посидеть не может, после работы.
— Теперь может. — Девушка хихикнула и подняла взгляд. — Рядом пара латышей открыла настоящий паб. Говорят, даже пиво сами варят.
— Ну хоть что-то. — Александр вздохнул.
— Но я так и не пойму, кто ты. — Девушка предостерегающе подняла руку, останавливая Александра. Ты уж прости, но в семье иностранного перебежчика и бывшего переводчика из НКВД, я нахваталась всякого. На партийного функционера не похож, для комсомольца слишком уверен, и жёсток. Военный, тоже нет. Молод больно. По возрасту максимум старший лейтенант, а ведёшь себя словно генерал.