Встретили их и в самом деле приветливо, однако лавка была небольшой, и хозяйка, извиняясь за это неудобство, смогла пригласить во внутреннюю комнату для особых клиентов только знатных дам, а сопровождению предложила обождать в общей зале. Осторожных взглядов, которыми обменялись Мейрам и хозяйка, сиятельная госпожа не заметила.
— Я разогрею травяной настой с медом. Ужасно неловко, но это потребует немного времени, — промолвила женщина, выходя.
— Конечно. Мы подождем, тут очень уютно, — императрица опустилась на диванчик и блаженно закрыла глаза.
— Ох, холодно-то как, а еще даже не зима, — Мейрам присела рядом и подышала на руки. — Я должна тебе кое-что сказать. Прости, во дворце нас могли подслушать, поэтому пришлось выбраться сюда.
— Что случилось? — Арселия, чуть разомлевшая от тепла, даже глаз не открыла.
— Умоляю только, тише. Не выдай нас.
Мейрам подошла к задней двери и приоткрыла ее, впустив в комнату человека, одетого так, что только глаза поблескивали из-под многих слоев ткани.
— Сиятельная госпожа, умоляю, простите этот обман, — произнес до боли знакомый голос.
Мужчина откинул ткань с лица. Арселия стремительно поднялась на ноги и зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать. Верховный жрец, живой и здоровый, стоял в нескольких шагах от нее.
Хуже отсутствия выбора подчас может быть только наличие выбора. И если еще вчера утром господин Джалил клял судьбу за то, что сделала его заложником чужих решений и амбиций, то теперь был готов принести самые искренние и горячие извинения, лишь бы вернуть время назад и не узнать правду.
Как спокойно жилось бы ему в блаженстве неведения! Ни тревог, ни забот, только серая скука и предопределенность. Оскорбленная гордость со временем бы утихла, нашлись бы маленькие победы, дарующие чувство нужности, ощущение власти, уверенности в правильности выбранного жизненного пути.
Лесть всегда находит путь к сердцу, сколько бы люди ни утверждали обратное. Забылась бы обида, нанесенная Зафиром вар Иядом, а со временем обнаружился бы способ вернуть ему слова презрения.
Вот только теперь у старшего евнуха этого времени не было.
То, что на чашу весов ляжет прежде всего его, Джалила, жизнь, было понятно без долгих пояснений. Джалил не был уверен, что лорд Анвар рассказал ему всю правду, более того, чувствовал за его словами много недосказанного. Молодой наглец посмел открыться, по-видимому крепко верил либо в согласии евнуха, либо в молчание. Либо не собирался выполнять свои обещания.
Да, это хорошая возможность показать себя, но вот риск потерять все, непоправимо ошибиться, откровенно пугал. Джалил не выжил бы при дворе столько лет, доверяйся он душевным порывам так же, как безусый юнец. Но и не достиг бы нынешних высот, не научись рисковать в нужный момент.